Среди семи смертных грехов Роджер признавал за собой грех чревоугодия, пьянства, любострастия, особенно же – несдержанности. Из случая с портфельным замком, который заело при первой встрече с Джо, он сделал вывод, что последнее в означенном списке – главный его враг. Не далее как сегодня утром Роджер, зайдя в ванную, увидел, что все полотенца концами накрепко привязаны к хромированной вешалке. Мокрые, узлы казались еще крепче. Он не мог понять, зачем это сделано, пока его собственное полотенце дважды не упало на пол со скользкой перекладины. Видимо, к людям у Джо было иное отношение. За исключением Роджера.
– Я хотел поговорить с тобой об этом парне, Ирвине Мечере, – сказал Джо, укрощая стулья. – Способнейший еврейский парнишка из Нью-Йорка. Шустрый донельзя. Учится в Будвайзере на младшем курсе. Уже преподает литературу и успел…
– На младшем курсе? То есть на первом?
– Нет, Роджер, у нас это предпоследний курс. А его роман – ты такой сногсшибательной вещи еще не видал, честно говорю. Прямо-таки до нутра пробирает. Он о том…
– Ты упоминал о нем вчера вечером.
– Да неужто? Ладно, завтра сам сможешь пролистать. Мы все от него просто без ума. Надеемся к апрелю издать.
– Какой аванс вы платите?
– Две тысячи. Может, две с половиной.
– Многовато для первого романа.
– Это показывает, что мы верим в чертову книгу. Ты ведь сможешь взять ее, а, Родж?
– К сожалению, должен сказать, что последние несколько книг начинающих американских авторов совершенно не имели успеха. Так что тут Совет настроен весьма скептически.
– Но эта в самом деле что-то выдающееся.
Разговор и подъезжавшая машина, которая была уже совсем рядом, усыпили бдительность Джо. Последние несколько стульев попытались было свалиться в бассейн. Джо резким движением вернул их на место, наподдав при этом коленом по спинкам. Они ответили визгом металлических ножек по бетону.
Роджер наблюдал за ним с невозмутимым видом, но внутри у него все клокотало.
– С удовольствием взгляну, – ответил он.
– Господи, куда провалилась эта женщина? – вслух спросил сам себя Джо. Откинулся назад всем своим длинным телом и заорал: – Э-эй! Где ты там! Иди сюда!
По гравию подъездной дороги, по скошенной траве газона к ним шли пятеро. Двое мужчин и женщина не были знакомы Роджеру. Другие двое, оживленно о чем-то разговаривавшие на ходу, были доктор Эрнст Банг, доцент кафедры лингвистики Копенгагенского университета, читавший там курс о датском языковеде Отто Есперсене, а в настоящее время приглашенный преподаватель Будвайзерского колледжа, и та, ради которой Роджер и оказался здесь.
