Самое скверное для нас время – зима, – мало работы. Если кто и заболеет – недуг, как правило, трудноизлечимый. Но отказаться нельзя – даже в холод, в глухую ночь надо идти к больному. А все эти проклятые деньги! Из-за них и мучаешься.
Опять я отвлекся. На чем же я остановился? Ах да, я спросил: «Какое-нибудь важное дело?»
Он ответил, вернее, промычал что-то нечленораздельное. Он стоял посреди комнаты, как истукан, с побагровевшим лицом, скривив рот и шевеля губами, не в силах издать ни звука; так бывает в кошмарном сне, пытаешься бежать от опасности и звать на помощь, а ноги и голос не слушаются.
– Что случилось? – уже нетерпеливо спросил я, продолжая притворяться непонимающим, а про себя твердил: «Вот напасть, вот напасть».
– Э-э-э… – Он открыл рот, сдвинул брови, наклонил голову, напряг все силы, но ничего не мог сказать и жестами умолял меня идти за ним.
Это мне не улыбалось. Я уже сказал, что сразу сообразил, в чем дело, но прикидывался, будто ничего не понимаю.
– Говорите же! Что там случилось?
– Э-э-э. – Он покачал головой. Потом наконец выдавил из себя: – За-за-за… заболел!
– Кто заболел? Чем? Опасно? – допрашивал я, втайне надеясь, что, может быть, удастся отвертеться.
– Да… – Он жестами изобразил усы и бороду, давая понять, что заболел отец. – О-о… опасно!
– Чем заболел? Говорите же скорее!
– Не-не-не… – Он замотал головой и выпучил глаза в чрезвычайном волнении. – Ннннне знаю!
– Не знаете? Должны же быть какие-нибудь признаки! Озноб, головная боль, понос? Хотя бы это можно знать!
– Ж-жар!
– Поноса нет?
Он покачал головой.
– Живот не болит?
Он опять покачал головой.
– Ну, это не опасно! – заявил я. – Утром посмотрю. А сейчас ночь, да еще мороз.
Этот больной меня совсем не устраивал. Когда зимой у человека высокая температура, трудно поставить диагноз. А стариков лечить вообще трудно. Определишь болезнь, дашь лекарство, чтобы сбить температуру, а он начинает дрожать от холода. Дашь согревающее – опять не годится! Сердечное пламя сжигает больного, от него так и пышет жаром. Пропишешь потогонное, он слабеет – того и гляди, дух испустит. С такими больными одна морока. Лечишь-лечишь, а они и не думают поправляться. И во всем винят лекаря. Разве им понять, что такие больные легко могут отправиться на тот свет? Вот почему врачи боятся стариков – болезни у них, как правило, какие-то непонятные. Лучше лечить женщин и детей. Болезни женщин на девяносто девять процентов связаны с нерегулярными месячными. А у детей всегда полно глистов, ведь они тащат в рот что попало. Не глисты, так испуг!
