– Я не смог тогда ответить тебе… но с тех пор твой вопрос не давал мне покоя.
«Что за чушь, – подумала Николь, – или она что-то не так расслышала?» Она попыталась не смотреть на красивое очертание его губ, а заодно отключиться от мучительных воспоминаний об их нежности и чувственности и сосредоточиться на разговоре.
– Я признался, что не знаю, что такое любовь. Думаю, что честнее было бы сказать тогда, что знаю, но еще не уверен. Но теперь все встало на свои места…
– Неужели? – спросила Николь без всякого умысла, просто чтобы заполнить паузу.
Хотя от его слов у нее стало очень нехорошо на душе: может, он встретил женщину, которая сумела разбудить в нем настоящие чувства? Боже, неужели у него хватит ума обсуждать с ней это?
Мартин кивнул.
– Да. Любовь – это когда ты не можешь жить без кого-то… когда все вокруг кажется пустым и безликим, потому что этого кого-то нет рядом… когда ты вспоминаешь о нем с пробуждением и, засыпая, мечтаешь увидеть его в своих грезах… когда он заслоняет все в твоих мыслях…
Николь невольно кивала ему в знак полного согласия. Она понимала его – Боже, как ей это было понятно! Мартин описывал то, с чем она жила изо дня в день.
– Но настоящая любовь заключается в другом – это я точно уяснил. Настоящая любовь не может быть эгоистичной, собственнической. Она заставляет ценить чувства другого намного выше своих. Когда ты рассказала мне о Дэвиде, я был взбешен, меня страшно возмутило его поведение. Нельзя шантажом и угрозами добиться чьей-то взаимности. Если ты действительно любишь человека, тебе хочется, чтобы ему было хорошо… даже если ради его счастья тебе придется расстаться с ним…
Николь, замерев, слушала. Как он смог докопаться до всего этого? Откуда такая прозорливость? Боже праведный, неужели и до него дошло?
– Дэвид ради собственного «эго» доставил тебе много горьких минут, – продолжал он, – сделал твою жизнь невыносимой, и меня обуяла дикая ненависть к нему… но потом ко мне пришло прозрение, я понял, что и сам недалеко ушел от него и поступаю точно так же.
– Ты?.. – чуть слышно переспросила она.
– Я всеми путями старался добиться тебя, а ты не…
На его лице снова появилась застенчивая, стыдливая усмешка, и этот вид напроказившего мальчишки тронул ее до глубины души. Словно завороженная, Николь молча слушала, боясь даже подумать, что Мартин имеет в виду.
– Пытался удержать, хотя бы как пленницу, – продолжал он, – потому что мне было страшно потерять тебя, но ты, судя по всему, не хотела ничего, кроме свободы. К моему великому стыду, а даже пошел на шантаж… Я не имел права хотя бы намеком дать тебе понять, что если ты откажешь мне, то от этого как-то пострадают Мэгги и Стив. Но отчаяние толкнуло меня на это. Я испугался, что ты опять сбежишь, и схватился за твою невольную подсказку, как утопающий за соломинку.
