Когда со дна долины начал подыматься прозрачный сумрак, пахнущий паводком, то есть раскисшей землей, прелым листом и пресной сыростью, Витек понял, что не увидит уже прибытия полковника и кузена. По пустому склону, яростно лая, мчалась ватага собак. То ли в погоне за каким-то зверьком, то ли справляя собачью свадьбу.
Витек захлопнул учебник, загнув уголок страницы. Вышел на улицу, которая вела к Верхнему предместью. Он смотрел на булыжники мостовой, напоминающие человеческие черепа, и, вероятно, испытывал ту щемящую боль неудовлетворенности, которую изведал в молодости каждый, но только в молодости тех лет.
– Витек! Витек!
Это Энгель, то есть Энгельбарт, он висел на заборе и манил его свободной рукой.
– Мне некогда! – отмахнулся Витек.
– Ты непременно должен зайти. Грета очень просит. Она совершенно не понимает «Песни» Кохановского.[xiii]
– Может, завтра. Сегодня не могу.
– А прежде мог.
– Сам знаешь, как я занят.
– Грета тебя очень просит.
– Извинись перед ней за меня.
– А куда ты идешь?
– Куда иду? Никуда не иду.
– Как это, ведь ты идешь наверх.
– Чего ты от меня хочешь, Энгель?
– Я ничего, только Грета просила. Слышишь? Грета очень просила.
Витек уже ничего не слышал. Он мчался изо всех сил напрямик через лес. Удивительно светленькая белочка убегала от него, не решаясь выбрать подходящее дерево. Наконец она вспрыгнула на старую сосну и устремилась к вершине, где обитал торжественный шум колыхавшихся крон.
Потом Витек остановился и долго смотрел на знакомую виллу, на сад, спускавшийся террасами в глубокий овраг. Наконец разглядел автомобиль у стены дома, синий польский «фиат», смахивавший на жестянку из-под чая. Молодой человек в брюках гольф и бархатной студенческой фуражке вытащил из машины саквояж. Понес его к крыльцу, где кто-то маячил в багровом прямоугольнике света.
Витек, прячась в кустах, пробрался к ограде. Затрещал бурьян, и показался знакомый пес-великан неопределенной породы. Он тяжело продирался сквозь сухой малинник. Наконец присел перед Витеком по ту сторону металлической сетки и залаял то ли враждебно, то ли по обязанности, но, скорее, неубежденно. Красный язык величиной с носок свешивался вбок из его открытой пасти.
– Ну что, зайчик? – шепнул Витек. – Узнаешь меня?
Великан запищал действительно как заяц и переступил с лапы на лапу.
– Поменяемся с тобой. Дай мне свою шкуру, и я войду к твоей хозяйке и пробуду с ней незамеченным до поздней ночи.
Пес перебросил язык на другую сторону пасти.
