А к концу шестидесятых, прекратив сделки с ценными бумагами, она вложила свои деньги в более надежное предприятие, где также ее ждала феноменальная удача.
По приблизительным прикидкам ее теперешнее состояние оценивалось в тридцать пять миллионов долларов, не считая стоимости виллы. Бешеные деньги. Но, когда дело дошло до спешной распродажи имущества, ей не удалось собрать и четверти этой суммы.
Она распродала почти все: машины, яхту, ценные бумаги. Коллекцию картин. Драгоценности. Остался один только дом.
Агенты по продаже недвижимости оценили его в восемь миллионов долларов. Еще около миллиона стоила обстановка. Агенты заявили, что смогут найти покупателя в течение года. Тогда Мерседес пришлось сказать, что она готова значительно сбавить цену, если сделка состоится немедленно. Они навострили уши и пообещали подумать. Теперь она с нетерпением ждала их ответа.
Если бы ей удалось получить за дом пять миллионов, то, когда кончится весь этот кошмар, у нее осталось бы еще два миллиона. Деньги немалые. Хотя, конечно, ее жизнь станет теперь совсем иной.
Ее богатству пришел конец. За свое тридцатипятимиллионное состояние она смогла выручить лишь семь миллионов наличными. Потерянного уже не вернешь. И, когда она заплатит выкуп, у нее не останется ничего.
Мерседес не желала думать о будущем, в котором не было места ни ее дому, ни дорогим ее сердцу вещам. Что ж, она проживет и без них. А сейчас ей хотелось только, чтобы поскорее вернулась дочь. Живая и здоровая…
В трубке послышался голос Джерарда.
– Мерседес?
– Джерард!
– Какие-нибудь новости?
– Он снова звонил.
– И что сказал?
– Ничего. Одни угрозы и оскорбления.
– А цену не сбавляет?
– Нет. Настаивает на десяти миллионах.
– Деньги мы вернем. – Голос Массагуэра гремел, как насыпаемый в железное ведро гравий. – Когда это кончится, я использую всю свою власть, чтобы поймать этого ублюдка. Я из него кишки выпущу. Он у меня пожалеет, что родился на свет.
– Мне ничего не надо – только бы вернуть дочь. – Не в силах сдержать себя, она разрыдалась. – Прости, Джерард. Я не хотела плакать. А ты-то как?
– Чертовски устал. Недавно приехал из Севильи. Ездил навещать Марису.
– Как она?
– Все так же. Без изменений. Да что уж тут может измениться! Знаешь, сколько она уже там находится? Тридцать два года.
– Мне очень жаль, Джерард.
– Тридцать два года… А ей сейчас шестьдесят девять, Мерседес. В этом состоянии она провела почти половину своей жизни.
– Мне очень жаль, – беспомощно повторила Мерседес.
