Выражение его лица чуть заметно изменилось.
– Просто я хотел встретиться с тобой с глазу на глаз.
– Зачем? – Она откусила кусочек булочки.
– Чтобы посмотреть, какая ты.
– Но зачем? И почему именно я? Что я тебе сделала?
– Может быть, ты сама когда-нибудь поймешь.
– Да что, черт возьми, все это значит? А? Ты, помнится, тогда что-то сказал мне… Ты сказал: «Извиняться уже слишком поздно». Что ты имел в виду?
– Ничего.
– Я что, должна была что-то сделать? Почему ты выбрал именно меня?
Оставив ее вопрос без ответа, он взялся за ручку двери.
– Ты служил во Вьетнаме? – ни с того, ни с сего спросила Иден.
Он медленно обернулся. Его лицо стало пугающе злым. Она с трудом проглотила ставшую вдруг сухой, как придорожная пыль, пищу, которую в этот момент жевала.
– Я просто догадалась… – поспешно добавила Иден – В тот день тебя видел Педро. Он сказал, что ты подкрадывался ко мне, как прошедший специальную подготовку солдат. – Глаза Джоула теперь уже сверкали бешенством. – Послушай, не бери в голову, – тревожно продолжала она. – Это я так, к слову. Просто, если ты был во Вьетнаме, то мне жаль тебя…
– Тебе жаль меня?! – каким-то скрипучим голосом выдавил он.
– Я всегда выступала против войны. Участвовала в антивоенных маршах. А один раз даже чуть не попала яйцом в Никсона. Но я не из тех, кто бросал дерьмом в наших солдат. Я же знаю, что у тебя не было выбора. Я знаю, что тебе пришлось пройти через ад. Правда, я…
Ее голос осекся. Джоул буквально испепелял ее взглядом. Она вспомнила его пугающую силу и необузданный, жестокий нрав.
– Я не нуждаюсь в твоем сочувствии, – прохрипел наконец он. – Побеспокойся лучше о собственной заднице.
Она притихла. Он порывисто вышел, с грохотом захлопнув за собой дверь.
В нем все кипело от гнева.
Она жалела его.
Она жалела его.
Чушь собачья! Маленькая, чумазая, наверное, несколько лет не слезавшая с иглы сучка с грязными спутавшимися волосами смеет говорить ему, что она его жалеет. Как какого-нибудь калеку. Или умалишенного.
А может быть, так оно и есть? Может быть, она считает, что он сумасшедший?
Сумасшедший.
Эта мысль еще больше вывела его из себя.
– Я не сумасшедший! – стиснув зубы, вслух сказал Джоул.
Все, что он сделал, было сделано им с определенной целью. У него имелась на то веская причина. Его поступки нельзя назвать поступками психически неуравновешенного человека. Или, того хуже, маньяка. Он тщательно спланировал каждый шаг. Он вынашивал свой замысел многие годы. Годы! И все, к чему он стремился, – это справедливость.
