– Я прошу тебя лишь одолжить мне эти деньги. – Чувствовалось, что Мерседес произносит слова сцепив зубы. – Я гарантирую, что верну их.
– Как?
– Доминик. Ну пожалуйста.
– А тебе не кажется странным, – резко сказал ван Бюрен, – что они требуют деньги у тебя, а не у меня? Это смахивает на то, что они не надеются, что я попадусь на их удочку. Или, что они решили тебя наказать. А?
– Все может быть, – спокойно проговорила Мерседес.
– Это верно. И, кроме того, если ты решишься им заплатить, тебя ждет финансовый крах. И Иден выиграет свою грязную игру.
– Доминик, ты не можешь притворяться, что считаешь все происходящее обманом. Да, Иден никогда не была идеальным ребенком. Но, в таком случае, и мы никогда не были идеальными родителями. У нее было очень мало шансов обрести…
– Нет, Мерседес. Нет. Мне надоело посыпать себе голову пеплом. Правда состоит в том, что ты никак не хочешь признать, что она дрянь. Такой уж она родилась.
– Как ты можешь так говорить! Это гнусно!
– Да?
Между ними повисла тишина.
– Можешь придерживаться какого угодно мнения о природе поведения Иден, – усталым голосом сказала, наконец Мерседес, – но факт остается фактом: если она действительно похищена и я не заплачу деньги, они начнут издеваться над ней. И в конце концов убьют. Можешь ты это понять?
– Пусть так, Мерседес. А я обожаю свой дом и свой образ жизни. И до Иден мне больше нет дела. Я не собираюсь рисковать своей финансовой безопасностью ради того, что наверняка является всего лишь злобной выходкой этой испорченной девчонки.
– Финансовой безопасностью? Это тебя волнует?
– О да. И очень сильно. Но, раз уж мы заговорили о семейных ценностях, позволь мне сказать тебе одну вещь. – В нем, словно червь, зашевелилась злость. – Коль уж Иден по своей воле прыгнула в воду, пусть сама и выплывает. Предоставь ей возможность хоть раз без нашей помощи выкарабкаться из ситуации, в которой она оказалась.
– Да как она сможет выкарабкаться?
– Это ее проблема. Конечно, если хочешь, можешь заплатить выкуп. Только не проси у меня денег. Ни цента. Я даже слышать об этом ничего не желаю. И это мое последнее слово – Ван Бюрен раздраженно бросил трубку.
Он потер живот. От этого звонка у него снова разыгралась язва, вызвав ощущение ползающих в желудке червяков, которые постепенно подбираются к пищеводу. Проклятая Мерседес! Проклятая Иден! Чуть жизнь ему не загубили.
Доминик быстрым шагом направился в дом. Зайдя в свой кабинет, открыл сейф.
