Она испытующе оглядела его.
– Надеюсь, вы здоровы, – начала она, но тут же осеклась при виде грубого шрама, изуродовавшего его левую щеку. Этана и раньше нельзя было назвать красавцем, но эта метка уничтожила всякие намеки на тщеславие, если они у него были. Ежедневное напоминание о прошлом…
В ее глазах было столько участия, что он невольно сжал зубы. Черт возьми, ему не нужна ее жалость! Только не это!
Несколько мгновений Кассандра не сводила взгляда с его изуродованной щеки, после чего оглядела его одежду и сапоги.
Этан едва сдержал стон.
Сколько раз он воображал в своих мечтах эту сцену! Как она приезжает в гостиницу, как они случайно встречаются… Сотни раз? Скорее, тысячи. Правда, в своих фантазиях он всегда был прекрасно одет, чисто выбрит и рассыпался в комплиментах. На деле же от него несет конским потом, на ногах вымазанные в навозе сапоги, а язык отказывается ему служить.
Стиснув кулаки, он вытерпел ее осмотр и сухо напомнил себе, что совершенно не важно, как он выглядит и пахнет. Он такой, каков есть, и всегда был: простолюдин, бывший конюх.
Когда их взгляды снова встретились, он поспешил солгать:
– О, я вполне здоров и счастлив. А как ваши дела?
– Так себе. – Она расправила черные юбки. Нижняя губа дрогнула. – Уэстмор умер. Два месяца назад.
Помоги ему Господи, он хотел ненавидеть Уэстмора, и, можно сказать, действительно ненавидел: за идеально красивое лицо, за титул и богатство, позволившие этому человеку получить единственное, что желал и любил Этан больше всего на свете, – Касси. Но как же можно ненавидеть человека, давшего Кассандре все, чего она была достойна? Роскошные балы и модные платья. Титул, состояние и положение в обществе. Беззаботную, счастливую жизнь. Неудивительно, что она глубоко скорбит о потере, и он искренне ей сочувствует.
– Пожалуйста, примите мои соболезнования.
Она сдержанно кивнула.
– Я еду в Лэндз-Энд, в Гейтсхед-Мэнор.
– Погостить или остаться?
Касси поколебалась, прежде чем ответить:
– Остаться.
Щека Этана дернулась. Она будет жить всего в двух часах езды.
Помоги ему Господи.
– Сегодня вы уже никуда не поедете? – спросил он, внезапно испытав отчаянную потребность никогда больше ее не видеть! Пусть уезжает до того, как он скажет или сделает что-то, о чем потом горько пожалеет. – Хорошая погода вряд ли продержится долго.
«Видеть тебя в своей гостинице, своем доме будет пыткой. Ты достаточно близка, чтобы коснуться, и все же неприкосновенна».
