– Маньяк! – весело ответил Аникеев. – Террористы-то зачем будут рассылать именные послания?
– Чтобы их обязательно вскрыли, – вместо Левицкого ответил лейтенант.
– Получается, он пользовался базой телефонных номеров? – спросил Григорьев.
Левицкий быстро глянул на него.
– Наверное, да…
– То есть вы перечислили тех людей, которые являются владельцами квартир и на кого оформлены телефоны?
– За одним исключением…
– Каким?
– В первом случае квартира принадлежит не Евгению Владимировичу Александрову, а его жене – Ольге Григорьевне.
– Той, которую сбила машина?
– Да.
– Странно, что письмо адресовано ему.
– Не совсем. Супругам принадлежит блок из двух квартир – трех– и четырехкомнатной. Адрес у них один, зато два телефона. На Александрова оформлен второй. Тот, кто отправлял, мог перепутать. Что еще?
– Письмо составлено так, что может быть адресовано как женщине, так и мужчине, – сказал эксперт. – Отправлять могли также и мужчина и женщина.
Левицкий еще раз пробежал текст глазами и молча кивнул.
– В письме предлагается повеситься или отравиться? – спросил лейтенант. – То есть порошок прилагается на этот случай?
– Веревки в конверте не было? На случай «повеситься»? – с серьезным видом спросил Аникеев.
«Ребята правы, – подумал Левицкий. – Какой, к черту, терроризм? Хулиганство, маньяк, хитрая комбинация с целью завладеть имуществом убиенной старушки – да все что угодно, но наших-то зачем припрягать? Господи, у нас столько своих проблем…» Милицию он недолюбливал. Вот кто плохо работает. Мы им полную базу данных по возможным шахидам, а они ее в сейф на вечные времена и – регистрацию на год без малейшей проверки! И как предотвращать теракты, спрашивается? Зато потом, когда что-то где-то рванет, они начинают всякую ерунду слать «на предмет причастности к Бен Ладену». Скоро любую пьяную драку будут к терроризму приплетать.
– «Твой ад начинается…» – медленно процитировал лейтенант, разоблачая свою прекрасную память. – Сегодня какое число?
– Двадцатое января, – сказал Левицкий. – Извини, тебя как зовут, я забыл?
– Федя, – сказал лейтенант. – Точнее, Федор Марков.
* * *
Когда человек торопит зиму, он, наверное, выглядит довольно забавно в глазах Бога. Ровно семьдесят зим – такова средняя продолжительность человеческой жизни. Из них вычтем первые пять (справедливо будет вычесть и последние пять, проведенные в постели с безнадежным переломом шейки бедра, но давайте уповать на Божье милосердие), и сколько останется? Шестьдесят пять штук! Одна коробка, так сказать… Три килограмма… А с другой стороны, несколько тысяч лет Бог слышит жалобы на зиму и ничего при этом не предпринимает. Здесь можно сделать некоторые выводы относительно природы неблагодарного и упрямого человеческого характера, но ведь можно сделать и выводы относительно… Ну, это уж совсем крамольная тема!
