Черно-белый шестиугольный знак висел на передней двери дома, расписанный сложными и тонкими геометрическими узорами, которых ей раньше не доводилось встречать, а ведь Кэкстон за свою жизнь повидала их немало. Обычно они выглядели ярко и затейливо. Этот же казался колючим и злым. Ей захотелось остаться снаружи. В одном из окон Лора заметила вспышку света и маленькую светловолосую девочку, смотревшую на нее. Девочка задернула штору и пропала.
— Ури! — крикнул Аркли.
Наверное, он звал своего приятеля.
— Ури Полдер!
— Здесь я, здесь, — отозвался кто-то из-за двери амбара.
Голос был очень тихим, будто слышался издалека. Человек говорил с акцентом, которого Лора не слышала с детства. Они обогнули дверь и вошли в амбар, и Кэкстон сняла солнечные очки, чтобы глаза привыкли к темноте.
Она сама не знала, что собиралась увидеть внутри. Наверное, коров, гусей или лошадей. Вместо этого амбар использовался в качестве сушильни для шкур каких-то животных, висевших там практически в полной темноте. Они были развешаны на вешалках, расположенных на уровне ее плеча, на одинаковом расстоянии друг от друга. По форме и размеру все они были разные, но такого светлого оттенка, что почти светились в темноте амбара. Кэкстон потянулась к одной из них, чтобы узнать ее текстуру. Но не успела она дотронуться, как по поверхности прошлась тень, вернее, пять маленьких овальных теней, словно кончики пальцев, прижавшиеся к коже изнутри. Лора ахнула и отдернула руку. Если бы она дотронулась, поняла Кэкстон, она почувствовала бы руку, прижавшуюся к ее руке, хотя за шкурой не было никого, как не было никого и поблизости.
— Что это? — изумилась она.
Аркли нахмурился.
— Телеплазма, — ответил он ей.
Что это значит, она не знала.
— Вперед, иди вперед, — велел он ей.
Лора покачала головой.
— Хватит с меня всякого странного дерьма.
Но лицо Аркли не изменилось. Он прождал бы и целый день, пока она не пройдет внутрь амбара.
Кэкстон миновала вешалки и оказалась в темноте. Внутри была кромешная тьма. Лора медленно продвигалась практически в абсолютной темноте, единственным источником света было мерцание шкур на противоположном конце. Оно притягивало ее взгляд, ибо больше тут смотреть было не на что. Лора даже не видела своих рук с растопыренными пальцами, вытянутых вперед, по направлению к дальней стене амбара, зато различала каждый разрыв, складку или пятно на шкурах. Казалось, они мерцают или же просто слегка шевелятся на сквозняке. В них была такая призрачная глубина, словно они были окнами в какое-то залитое луной место. Лора чувствовала, что может посмотреть сквозь их шероховатую поверхность, на которой, как ей казалось, в такт дыханию возникали и исчезали лица. Единственное, что не менялось в них, так это их цвет, хотя Лоре порой казалось, будто боковым зрением она изредка ловит цветной блик, красноватый оттенок, вроде как пятно крови, блекнущее на глазах.
