Макс, в отличие от Энди, не выглядел таким контактным и дружелюбным. Казалось, что он непрерывно сосредоточен на чем-то своем, далеком от происходящего тут.
- В нашей лаборатории…, - начал Макс, но Джейн перебила его.
- Лаборатория находится где-то в другом месте?
- Почему в другом? – удивился Энди. – Здесь.
- Но… где именно? На таком небольшом клочке земли, на вершине холма…
- А, - рассмеялся Энди, - ты смотришь очень поверхностно на этот вопрос. В прямом смысле «поверхностно». Мы не на вершине «холма», как ты выразилась, а на вершине полукилометровой высоты горы, то есть под нами что – скала. Формально мы владеем только землей на этих нескольких холмах и прилегающими территориями в десяток гектаров, но как ты думаешь – интересуется ли кто-то тем, что происходит глубоко под ногами – в толще этой огромной скалы, на которой покоится вся эта территория?
- А… и глубоко вы туда… закопались?
- Глубоко. И пространства там сколько угодно, и помех никаких, и чистоту поддерживать легко. Давай, Макс, расскажи пупсе.
Слово «пупса» он явно произносил с нескрываемым удовольствием, и, как казалось Джейн, немного иронизируя над ее неловкостью.
- У тебя герпес есть? – неожиданно спросил Макс.
- Иногда… есть, на губах вскакивает, - подтвердила Джейн.
- У меня тоже. И у него, и у нее, и очень у многих.
- И…
- Чем лечишься?
- Ну, мазь специальная продается, мажу…
- Помогает?
- Да, если сразу помазать, как вскочил.
- А почему бы не вылечить его насовсем?
- Так вы этим занимаетесь? Насовсем не получается. Насколько мне известно, герпес вообще не лечится насовсем – если он поселился, это уже навсегда.
- Вот именно, - подтвердил Макс. – Это навсегда. Это неизлечимо.
- И вы это пытаетесь исправить?
- Нет. Мы пытаемся это понять, и, кроме того, приспособить к кое-чему другому. Как ты думаешь, когда первые эукариоты… ну то есть клетки с ядром, - уточнил Макс, заметив предупреждающий жест Энди, сопровождаемый улыбкой, дающей понять, что тут лучше обходиться без специальных терминов, - приняли к себе внутрь митохондрии…, - Макс снова запнулся и вопросительно посмотрел на Энди, но тот ободряюще махнул рукой.
- Все в порядке, термин «митохондрии» Джейн уже известен, я уже сказал ей пару слов об этом.
- … то для клетки это было излечимо или неизлечимо? – продолжил Макс. – Могла ли клетка исторгнуть из себя митохондрию и начать снова жить без нее? Я говорю «излечимо», и сразу мы начинаем мыслить в терминах болезни, чего-то нежелательного для клетки. Если же мы скажем «симбиоз», все изменится, и мы начнем смотреть на это событие иначе. А почему герпес мы называем «заболеванием»?
