— Поздно пить боржоми, когда почки отвалились, — проворчал себе под нос Моисеев, получив задачу расставить боевые машины по углам широкой улицы, окружая место происшествия.
— Гена, я на тот угол, — вызвался Олегов, услыхав в эфире задачу, поставленную командиром полка.
— Не задави кого-нибудь, — прошелестел в шлемофоне голос Моисеева.
— На первой — вперед, — скомандовал Олегов механику-водителю, переключившись на внутреннюю связь.
Машина медленно поползла вперед, по мере того, как они приближались к месту взрыва, сердце у Олегова билось все чаще и чаще.
— Стать здесь! — жестом подал команду командир полка, он стоял на тротуаре, из-за спины выглядывал солдат с радиостанцией на боку.
— Глуши, — скомандовал Олегов и торопливо прыгнул с машины. Место взрыва и ряд прилегающих к нему покореженных машин было заслонено от него еще одним рядом афганских солдат. Он подошел ближе, два солдата саперной роты медленно двигались навстречу друг другу, каждый вел на поводке овчарку, обученную по запаху искать взрывчатые вещества. Собаки обнюхивали машины, тыча носом в колеса и багажники.
Протолкнувшись сквозь строй солдат в серых мундирах, Олегов оказался у самого эпицентра взрыва. Сквозь дыры окон из здания валили клубы белой пыли, у самого тротуара валялись куски железа, бывшие когда-то легковыми автомашинами. Остов одной из них, в которой, вероятно, и был взрывной заряд, еще чуть коптил, соседние уже были залиты водой. В голове у Олегова крутилась дурацкая фраза без окончания, которая начиналась словами: «с чувством глубокого удовлетворения… «. Он оцепенело глядел на обломки машин, одна из них была явно красного цвета…
— Кого-нибудь зацепило? — спросил он какого-то штатского с кинокамерой.
— Вас? — непонимающе отозвался тот.
Олегов махнул на него рукой и спросил командира саперной роты, который стоял рядом, приглядывая за своими солдатами и собаками:
— Никого не зацепило?
— Не знаю, — пожал тот плечами, — кажись, кого-то на скорой помощи увезли.
Олегов даже и не знал, радоваться ли ему, что избавился от американца, или печалиться, что влип в другую историю. Он вспомнил, как еще позавчера ощущал себя песчинкой, попавшей в часы. Однако прошел лишь день, как этой песчинкой стал американец, которого ему было даже немного жаль, а Олегов стал шестеренкой механизма, назначение и устройство которого ему было совершенно неизвестно. Итак, раз он шестеренка, значит надо вертеться.
… За квартал до здания кабульского аэровокзала машина свернула налево и запылила по грунтовой дороге.
