Усатый пристально посмотрел в глаза Олегову, недоверчиво покачал головой и, сначала медленно, нараспев, а под конец все более жестко, произнес:
— Нет. Ты не из колонны. Ты из Пакистана, шпион. Ты пришел по этому ущелью. Но тебе не повезло, ты вышел на нас. Руки вверх! Выше!
В руках у усатого оказался автомат. Олегова от неожиданного поворота событий прошиб пот, растерявшись, он не нашел, что ответить.
— Кругом! Иди вперед, в блиндаж!
— Мужики, да вы что…
— Заткнись! Сколько рупий тебе платят за каждую взорванную школу? Шире шаг, сейчас мы тебя допросим.
Пригнув голову, совершенно удрученный, Олегов шагнул в сумрачную духоту блиндажа, сложенного, как и все инженерные сооружения на заставе, из плоских камней, и услышал, как усатый за его спиной кому-то крикнул:
— Эй, любезнейший! Позвони коменданту зоны, скажи, что я велел ему разобраться с «Тойотой» и дуть сюда!
Олегов осмотрелся по сторонам: две койки, застеленные пыльными одеялами, шкаф у стены, сделанный из ящиков от снарядов, грязный стол, заставленный стаканами и недоеденными консервами.
Усатый широким жестом взмахнул рукой, со стола взлетела туча мух, наполнив жужжанием пропыленный воздух помещения.
— Садись, мы сейчас выясним твою личность.
С этими словами усатый достал полиэтиленовый пакет с не очень прозрачной жидкостью, перехваченный в горловине нитками, осторожно проколол его вилкой и бережно наполнил стакан.
— Пей! Пакистанские наймиты этого не пьют, только наши.
Кишмишовка шибанула в нос, во рту стало гадко. Олегов невольно открыл рот, стараясь не дотрагиваться одеревеневшим языком до покрывшихся противным налетом зубов.
— Ну-ка, закуси толстолобиком, свежая баночка, — засуетился тот, что с татуировкой, — ты, видать из Кабула, почем там сейчас бутылка?
Олегов отдышался, зажевал противный привкус во рту сочным куском рыбы, вытер проступившие слезы и ответил:
— Четыреста двадцать афганей, курс к чекам — один к девятнадцати.
— Баснословно дешево, — завистливо вздохнул татуированный, — слушай, а не забросишь ли нам следующей колонной ящичек-другой? Тридцать пять чеков за бутылку даю, в Пули-Хумри пятьдесят после получки могут дать, но ведь туда везти… Кстати, давай знакомиться. Я-Костя, старшина батареи.
Олегов почувствовал, как замешанный черт знает на чем самогон из кишмиша вступил в реакцию с организмом, изменил его химический состав и тем самым окрасил в другой цвет восприятие окружающего. От желудка во все точки тела хлынула теплая волна. Нелепый арест оказался шуткой.
