— Ну вот, они и разоблачат…
— Они могут поднять толпу, она сметет вершину, но на ее месте вырастет новая. Так было всегда и везде. И так будет всегда и везде. Эта схема подходит как для Штатов, так и для Союза, не говоря уже о всяких там Афганистанах.
— Убийственно звучит. Слушай, хотел у тебя спросить. Стоял я помощником дежурного, пришла на полк телефонограмма, требуют изъять из библиотеки и уничтожить по акту книги вот этих авторов. Мне эти имена ничего не говорят, но я сразу в библиотеку метнулся, нашел только одну книжку вот этого мужика.
— Как называется?
— «Пора, мой друг, пора» , какого-то Аксенова, — Занятно написано, только никакой антисоветчины нет.
— Аксенов?! Он же в Штатах теперь живет, потому и запретили. Дашь почитать?
— Конечно. А остальные? Мне их имена ничего не говорят.
— А ну-ка, прочти…
— Тут прямо по алфавиту шпарят: Владимов, Войнович, Зиновьев, Копелев/в скобках — Яковенко/, Кодимов, Любимов, Огонесян, Орлов/в скобках — Ковлева/, Расис. Все. Кто они по твоей схеме?
— Говорливые умники. Суть системы не изменят, а оттолкнут от кормушки нынешнюю команду…»
Михал — Михалыч перегнулся через стол и нажал пальцем на кнопку «Стоп» . Запись он слушал уже второй раз, дальше шли одни разглагольствования, которые трудно было о\подвести под состав преступления. Удача была редкая. На свой страх и риск он неделю назад отодрал обшивку дощатой стены своей комнаты N 6. За стеной, в пятой комнате, жили начальник клуба, полковой «комсомолец» , то есть секретарь комитета ВЛКСМ, начальник физической подготовки и полковой переводчик, капитан Кириллов. Основания интересоваться этой комнатой были. Заезжий журналист из окружной газеты, темноглазый живчик, вернувшись в Ташкент, написал бумагу в Особый отдел округа о нездоровых настроениях в этой комнате и пораженческих разговорах в первую очередь переводчика и комсомольца. Начальник клуба, по кличке «Мопассан» , политически был благонадежен, отличался лишь страстной любовью к выпивке. Компанию ему составлял начфиз, простой парень, который после пьянок часто пытался начать новую жизнь, целый день лежа на кровати с томиком Ленина, приговаривая: «что-то у нас не так, щас я разберусь, в чем нас дурят. «Наверняка было влияние беспартийного Кириллова, который однажды в офицерской столовой высмеял Михал — Михалыча, передав ему через стол раскрытый журнал «Наука и жизнь» .
— Михал — Михалыч, это специально для вас!
Журнал был раскрыт на разделе «Для тех, кто вяжет» . После этого Михалыч избегал заходить в общий офицерский зал, предпочитая маленькую уютную комнатку для командира и его заместителей, где из трофейного «Панасоника» звучал полузапретный Розенбаум.
