Митька набросил щеколду, заткнул щепкой и поставил часового — Кольку, пообещав Ощепкову:
— Завтра расстреляем. Ежели вздумаешь бежать — еще хуже будет.
Невдалеке толпились две-три небольшие кучки мужиков и женщин. Подойти к сельсовету или к сарайчику никто не решался. В одной из кучек Ленька увидел хмурых Елбана и Никиту Урезкова. Они о чем-то разговаривали с Тимохой Косым, у которого морда была перевязана белой тряпкой. Ленька ходил меж парней возбужденный и гордый: пусть все видят и знают, что он тоже арестовывал этого злыдня Ощепкова, что он никого не боится: ни Тимохи, ни всяких Елбанов, потому что он, Ленька, за правду стоит, за справедливость.
Митька присел на крылечко с ребятами, закурил. От одной группки отделился и подошел к крыльцу Фома Тихонович Барыбин, как всегда, оживленный, бодрый и быстрый. Глаза его смотрели лукаво и проницательно. Подошел он и заговорил по-приятельски, на правах друга и единомышленника:
— Кажись, опять у вас какая-то закавыка? Не нужна ли моя помощь?..
Парни, как ни были взволнованы и возбуждены, улыбнулись.
— Нет, Фома Тихонович, на этот раз обошлись...
Барыбин несколько посерьезнел:
— Ощепков-то в самом деле побил дочку Лушниковой?
— Исхлестал...
Барыбин качнул головой, вымолвил негромко:
— Дурак мужик. Не ожидал. Правильно сделали, что взяли его. Авось другим неповадно будет.
И пошел. Увидел Леньку, приостановился на минутку, хлопнул его по плечу:
— Чего к нам не забегаешь, а? Моя хозяйка там тебе подарков наготовила... Приходи. Гришку проведай — хворает он.
Ленька кивнул: «Приду».
Приехал Лыков на подмарьковской подводе. Дядька Аким лихо подкатил чуть ли не к самому крыльцу и прямо-таки с шиком остановил своего серого е белой отметиной на лбу коня. Лыков устало соскочил с телеги, сказал, однако, весело улыбаясь, дядьке Акиму:
— Чувствуют, черти,— ждут! А? — И уже к комсомольцам: — Я тут кой-чего привез вам из укома комсомола — заскочил попутно. Подарочек.
И он вытащил из-под охапки сена одну за другой три связки газет и книг. Тут были несколько потрепанных букварей, задачники, политброшюры и художественные книги, которыми, должно быть, особенно гордился Лыков.
— Видали? Целое богатство. Первый вклад в нашу библиотеку. Обещали еще подсобрать. Особенно обнадежили книгами по политической части.— И вдруг умолк, внимательно глянув на Старкова, а потом на Митьку.— Чего вы кислые такие? Или случилось что?
— Случилось,— ответил Митька, вставая.— Ощепкова арестовали.
