Все припасы свои Ленька увязал в тряпку и спрятал у себя на сеннике, чтобы Яшка, пронырливый, как собака, не нашел их вдруг.
И вот утром, чуть свет, Ленька уже шагал по дороге к бору с узелком в руке, пытаясь не думать о том, что ждет его по возвращении из Сосновки. Он вошел в лес. Тут было совсем темно и непривычно тихо. Леньку даже охватила какая-то неясная робость. Он сбавил шаг, настороженно оглядываясь и прислушиваясь к глухой лесной тишине.
Но вот лес стал помаленьку редеть, над головой появлялось все больше и больше голубых просветов. И наконец лес распахнулся и выпустил Леньку в просторную зеленую степь. За дальним колком уже подымалось солнце. Его лучи ударили в стену бора, рассыпались по полям. Поля сразу ожили, засверкали золочеными росами. Ленька постоял малость, любуясь, засмеялся от удовольствия и бодро пошагал вперед. Вот и знакомая развилка. Здесь он когда-то, едва живой от голодухи, разъехался с сестрами в разные села. Немало времени уже прошло с того дня, а он помнит все так ярко, словно это было вчера. И никогда, наверное, не забудет...
Дорога на Сосновку была легкой и веселой. Она юрко бежала с холмика на холмик меж хлебных полей, среди круглых, будто островки, березовых колков.
Впереди показался пологий высокий холм. Ленька знал уже: за ним Сосновка. Дорога, сделав две-три плавные петли, легко взбежала на вершину меж двух высоких берез. Глянул Ленька с холма вниз и ахнул от восторга: вся Сосновка лежала перед ним, пестрая от разноцветных крыш, с зелеными пятнами деревьев, с прямой и единственной улицей, уходящей к темно-синей полосе бесконечного бора.
Ленька, будто не он только что прошагал восемнадцать верст, бегом помчался с холма, захлебываясь ветром.
Первой увидела его Нюра. Она играла у ограды, сосредоточенно ковыряя щепкой землю. Подняла случайно голову, вскрикнула, словно в испуге. Потом распрямилась стремительно, кинула щепку и, раскинув вымазанные землей руки, бросилась навстречу:
— Братка! Братка пришел! Братушка!..
За ней уже бежала Катька, переваливаясь с боку на бок, словно уточка.
— Няня, няня!
Ленька на ходу подхватил Катьку, притиснул к себе упругонькое тельце, жадно вдохнул знакомый и родной до боли запах ее мягких волос — запах солнца, пыли и полыни. Нюра, охватив его руками по поясу, тесно прильнула к боку, будто боясь, что Ленька сейчас уйдет, и жалась, жалась к нему...
Так и стояли они, притихшие, счастливые своим маленьким горьким счастьем.
