Я некоторое время страдал и метался в этих мрачных мыслях, пока не решил, что позволил отключить аппарат вовсе не поэтому. А потому что жестоко поддерживать механическое существование организма, когда все, что делало се Кэти, ушло навсегда. Этот вывод вел к другому неудобному и беспокойному вопросу: жестоко по отношению к ней или ко мне?
Должно быть, я высказал свои мысли вслух, потому что Моуз снова заговорил:
— Ты принял верное решение? — спросил он.
— Да, — твердо ответил я и беззвучно добавил: «В конце концов, я на это надеюсь». — Но человеку всегда кажется неправильным забирать жизнь того, кто тебе дорог, независимо от любых оправданий.
Моуз принялся шагать по комнате туда-сюда. Он нервничал? Я всегда гакделаю, когда расстроен. Должно быть, это. еще одна деталь, которую он у меня перенял.
Вдруг он остановился и повернулся ко мне:
— Я не способен любить, но я верю, что прерывать существование этого робота — неправильно.
— Почему? — спросил я.
— Его можно починить.
Я удивленно уставился на него. Чего я не спросил, хотя должен был, это почему Моуз чувствовал себя обязанным починить робота. Вместо этого я сказал:
— Ты понимаешь, что можешь быть деактивирован, если откажешься слушаться начальство?
— Да, — просто ответил он.
— И это тебя не беспокоит? — Это чертовски беспокоило меня.
— У меня тоже нет чувства самосохранения, Гэри.
Я понял, что проклятый робот бросает мне в лицо мои же собственные рассуждения.
— Какой же смысл для тебя чинить робота, который уже не способен выполнять нужные компании функции, если возможным результатом будет уничтожение отлично работающего робота — тебя?
— Будь я поврежден, ты бы уничтожил меня, если бы знал, что меня можно починить? — спокойно спросил он.
«Нет, я бы не сделал этого, Моуз», — так я подумал, но вслух не сказал, потому что это лишь подтвердит его аргументы, и я потеряю машинку, ставшую моим единственным другом.
— Черт возьми, где ты подцепил эту дурацкую привычку отвечать вопросом на вопрос? — спросил я вместо этого. Потом понял, что сделал то же самое и рассмеялся: — Да не бери в голову!
Воцарилась неловкая тишина — по крайней мере, для меня она была тяжкой, — пока я обдумывал все сказанное, пытаясь найти лучшее разрешение его дилеммы. Самая логичная мысль: зачем вообще уничтожать сломанного робота, если его можно починить, дать новые задачи и поставить на другой участок или продать куда-нибудь еще? Роботы — штучки недешевые.
— Ты сказал, что можешь починить этого робота, — сказал я больше утвердительно, чем вопросительно.
