И молодость снова брала свое. Поощряемый событиями большого мира, Балашов, скрывая от Кумова свои ощущения, все-таки продолжал сохранять надежду на то, что они могут остаться в живых, затерявшись в массе...
Но неделю спустя Балашова и Кумова вызвали снова, однако же не на виселицу, а в ту же тюрьму, в тот же самый подвал, где они провели вместе ночь и где помещались теперь в той же камере не одни только русские, а полсотни людей разных национальностей. Здесь были чехи, поляки, сербы, хорваты, французы, итальянцы, но не было никого из близких. Но как только Балашов назвал кому-то из этих людей лазарет ТБЦ, так все вокруг оживились. О деле ТБЦ — Фулькау здесь слышали многие. Балашов и Кумов неожиданно оказались окружены неведомыми друзьями. Им жали руки, их бодрили, хлопали по спинам, по плечам, поглаживали колени, говорили дружеские слова на чужих языках...
Ночью всех несколько раз будили, поднимали на построение и считали. Перед морозным синим рассветом во дворе тюрьмы оказалась построена колонна в пятьсот человек. Их провели по спящему, полуразрушенному бомбежками городу и под лай служебных собак, под собачьи крики эсэсовцев где-то на запасных путях стали загонять в арестантские вагоны. Их буквально забивали дубинами и плетьми, травили собаками и набивали вагоны еще и еще.
Мучительный путь — стоя, без пищи, с избиением при малейших намеках на протесты, со страшно тянувшимися бесчисленными стоянками — длился двое суток.
«Schone Rose» — так называлась железнодорожная станция, на которой отперли арестантские вагоны и свежий морозный воздух опьянил до головокружения замученных этой дорогой людей.
— Здесь концлагерь «Шёне розе», — сказал эсэсовский офицер, построив на платформе прибывших, которых встретила сотня эсэсовцев и полсотни таких же, как гитлеровцы, свирепых собак. — Вы будете работать на великий Германия, помогайт скорый наша победа. Вот ваши старший товаритщи — тоже собак. Вы их должны во всем уважайт и слушайт! Кто нет, того они жрать...
Раздалась команда, злобно зарычали собаки, и под ударами плетей и прикладов партия двинулась в концлагерь.
Невдалеке от лагеря были видны огромные каменоломни, на которых работали заключенные. Карьеры и склоны соседних холмов были сплошь покрыты людьми в полосатой одежде. Они работали только лопатами и кирками. Не было даже тележек, одни носилки. На колючей проволочной ограде всюду знаки — молния, череп и кости: ограда под электрическим напряжением.
