– Ах, вот ты о чем! – Судья покачал головой. – Я-то думал, что твоему хозяину хочется посмотреть на то, как палач будет потрошить девку на Площади Вздохов.
– Я счастлив, что вы поняли меня, добрый господин.
– Ладно. – Судья взял свиток и как бы невзначай ловко смахнул им перстень со стола себе на колени. – Я распоряжусь насчет девки. Передай Абнуну мой привет и пожелания здоровья.
– Эй, женщина!
Каста подняла голову. Загремел засов, и высокий человек в черном вошел в камеру.
– Встать! – негромко скомандовал он.
Каста подчинилась. Человек встал так, чтобы свет из крошечного окошка камеры падал Касте в лицо. Его лица она видеть не могла – неизвестный был без факела.
– Я пришел сообщить тебе, женщина, что высокий суд рассмотрел твое дело. Ты приговорена к смерти, – сказал черный.
– Рассмотрел мое дело? – Каста убрала с лица грязные слипшиеся волосы. – Даже не выслушав меня? Воистину, это верх правосудия!
– Твои слова оскорбительны. Но теперь это не столь важно. Завтра на восходе солнца ты будешь обезглавлена на Площади Вздохов публично.
– «Черный ворон, вестник смерти, хочет напугать меня», – пропела Каста, презрительно усмехнулась. – Ты думаешь, я боюсь? Ты ошибаешься.
– По закону вечером накануне казни тебе полагается ванна и ужин за счет государственной казны стоимостью не более восьми кавашей. После этого тебя переведут в другую камеру, где ты проведешь эту ночь до утра.
– Очень хороший обычай. – Каста проглотила комок, застрявший в горле. – А мужчина за счет казны мне не полагается? Что-то не хочется последнюю ночь жизни проводить одной.
– Грязная шлюха! – прошипел черный и покинул камеру.
Каста опустилась на солому. Слепой ужас, который охватил ее, когда она услышала о приговоре, немного прошел, осталась только противная слабость в ногах и чувство полной обреченности. Завтра ее казнят. Динче обманула ее. Никакого освобождения не будет. Что ж, надо быть сильной. В конце концов, ее мучения завтра закончатся. А потом… потом она встретит свою Элеа. И Айлора. И маму. Больше трех лет она думала об этой встрече. Ждать осталось совсем немного.
Она пребывала в оцепенении до той минуты, пока в ее камеру снова не вошли – на этот раз знакомый ей желтолицый тюремщик и с ним два охранника. Ее подняли окриком, велели следовать за ними. Привели вниз, в подвал башни. Здесь ее ждали бочка с горячей водой и накрытый стол.
Даже за несколько часов до смерти человек может быть счастлив, думала Каста, с наслаждением смывая с себя липкую тюремную грязь. Более того, именно в такие минуты жизнь кажется особенно прекрасной. Каста мылась, расплескивая воду, охая и постанывая от наслаждения, совершенно не обращая внимания на охранников, которые наблюдали за ней. Ей было все равно, что на нее смотрят. Пусть глазеют – может, хоть раз в жизни увидят красивую женщину. В каком-то смысле палачи сжалились над ней: завтра на эшафоте она не будет выглядеть грязной свиньей. Это пусть слабое, но все-таки утешение. А потом она оделась и села за стол. Предложенное ей вино было кислым, мясо – недожаренным, хлеб клеклым, а фрукты слегка подгнившими, но даже этот убогий ужин показался ей необычайно вкусным. Она ела с жадностью, пока блюдо не опустело. А потом ей невыносимо захотелось спать. Каста хотела сказать тюремщику, чтобы ее отвели в камеру, но язык не слушался. Еще мгновение – и девушка повалилась прямо на стол, разлив остатки вина.
