– Вставай! Вставай! У меня есть зимородок. Какой красивый! Идем скорей смотреть…
Ничего не понимая спросонья, девочка протерла глаза, взглянула на меня, потом быстро накинула платье, спустила ноги на пол, и мы помчались к нам. Я снял клетку с карниза и поставил ее на низенькую скамеечку, чтобы моей подружке было удобно разглядеть птичку. Девочка пришла в восхищение.
– Мы будем ухаживать за птичкой, чтобы она не умерла, – воскликнула девочка, проводя рукой по клетке, и нечаянно приоткрыла дверцу. Проворная пичуга, пискнув, выпорхнула наружу и вмиг исчезла из виду. Мое сокровище пропало! Слезы брызнули у меня из глаз.
– Я разрешил тебе посмотреть птичку, а ты ее выпустила, – укорял я девочку. – Теперь вот давай мне за нее что-нибудь, а то не буду с тобой водиться… И маме твоей скажу…
У бедняжки лицо стало пунцовым, она разрыдалась: не нарочно же она выпустила птичку! Но я все больше растравлял себя слезами и не переставая твердил, что девчонка должна возместить мне ущерб. Так мы ревели оба, пока не прибежали перепуганные родители.
– Что за скандал в такую рань? Чего вы не поделили?
– Она выпустила зимородка. Пусть теперь отвечает!
– Нет, нет, я нечаянно! – повторила девочка. – Мэнхан хочет, чтоб я ему заплатила, а где я возьму деньги?
– Только-то и всего! Стоит шуметь из-за какой-то птички? Не тужи, милая, не надо ничего платить, иди домой.
Всхлипывая, девочка ушла, а мать погладила меня по голове и успокоила. В этот день я не пошел на уроки. Оставшись дома, я не мог отделаться от ощущения, будто мне чего-то не хватает. Настроение упало. Разумеется, зимородок здесь был ни при чем. Просто рядом со мной не было моей подруги. Впервые познал я горький вкус одиночества и раскаивался, что обидел девочку.
Надо же мне было так разозлиться! Подумаешь, зимородок! Да она вовсе не хотела выпустить его. Он ведь ей тоже понравился. Чего я пристал к ней? Придется просить прощения. А вдруг она откажется со мной водиться? Что же делать? Так ничего и не придумав, бесконечно расстроенный, я опять пустил слезу.
Да, прежде я и не подозревал, сколько огорчений таится в отношениях между людьми. Я охотно помирился бы со своей подругой, но боялся, что она рассердилась и не пожелает слушать мою покаянную речь.
После ужина старая служанка соседей подала мне конверт. По почерку я сразу понял, что письмо от моей подруги, и, робея, спросил старушку:
– Как она?…
– Весь день в слезах. Видать, из-за вашей ссоры. Лучше бы играли себе на здоровье, чем браниться, – ворчала старушка. – Вот письмо велела тебе передать.
