— И что вы сказали?
— Вязьметинову?
— Нет, ребятам.
— Похвалила, естественно.
Он глянул в окно, в школьный сад, еще не совсем облетевший. Листья были сгреблены в вороха. Стволы выбелены ярко, приствольная земля окопана. Кусты подрезаны, сорняков нет. Ребята постарались. И ни один не написал в сочинении, что хочет быть садовником или садоводом? Впрочем, как напишешь, когда рядом строчат о космосе да о сцене. Проще выдать про батюшку с матушкой.
— Зачем вы их обманули, Раиса Владимировна? — тихо укорил Петельников.
— Я не понимаю…
— Неужели девять человек станут космонавтами? Или все семь девочек — балеринами?
— Хотя бы одна да станет.
— А остальные шесть? Потраченные зря годы, разочарования, а то и поломанные жизни…
— Мы должны приучать к мечте!
— И говорить правду мы должны.
— Какую? Что не у всех есть способности?
— Эту тоже. Но и главную правду: обществу не нужно столько балерин, артистов и каскадеров.
— И тогда ребята, по-вашему, воспылают желанием стать слесарями, токарями и пошивальщиками обуви?
— Не знаю, воспылают ли… Но, вступая в жизнь, молодой человек обязан считаться с потребностями общества.
Петельников глянул на часы. Почему эта классная руководительница его не гонит? Дело оперуполномоченного уголовного розыска — расспрашивать о преступлении, бегать, ловить, хватать, разузнавать… А не вести педагогические дискуссии.
Он встал.
— Раиса Владимировна, последний вопрос… Почему Саша Вязьметинов пошел на преступление?
— Откуда же мне знать?
— А почему Онегин застрелил Ленского, знаете? Конечно, знаете. Почему Раскольников зарубил женщин: Почему Отелло задушил Дездемону? Знаете. А почему ученик Саша Вязьметинов обокрал квартиры — не знаете. А?
Она тоже встала. Носик — греческий или римский? — побелел морозно.
— Вы не работник милиции, а демагог.
— Да ведь вы тоже не учительница, — добродушно улыбнулся он. — Вы не учительница, а поучительница.
Приресторанный бар казался сумрачной расщелиной: узкий, светильники притушены, темное дерево стен выглядит иконным, табачный дым синит остатки света… Только за стойкой белела яркая полоса, в которой барменша творила свои коктейли и чашечки кофе.
Леденцов разглядел: муж потерпевшей Анны Васильевны Смагиной сидел в самом конце стойки, в конце бара, как в серой норе. Но свободных мест рядом с ним не было.
Вчера капитан Петельников, когда они встретились накоротке, рассеянно спросил, что, интересно, поделывает вечерами муж Смагиной. Леденцов знал приказную силу этих рассеянных вопросов. И сегодня он уже смог бы ответить, что вечерами муж Смагиной сидит в серой мгле приресторанного бара и пересчитывает годовые древесные кольца на полированной стойке. Оставалось лишь подсесть. Сдерживало опасение, что Смагин его узнает: мог запомнить с посещения их квартиры.
