Танцоры Аруна | страница 43
— Ну вот… — недовольно буркнул Эриллард. Керрис не знал, оставаться ему или тоже уйти.
— Что будем делать? — Кел воздел руки ладонями к небу, как в танце.
— Чего уж тут поделаешь, — вздохнул Эриллард.
Руки бессильно упали.
— Можно отчитать его за то, что не держит слова и учинил драку. Он никакой не шири, он роко-вор.
— Будто ты ему этого никогда не говорил, да и мы тоже. Сейчас его, вероятно, костерит Айлин.
— Может, поколотить…
— Думаешь, подействует?
— По крайней мере запомнится, — в сердцах сказал Кел. — А с меня сойдет злость. Он мог убить этого мальчишку!
Пора было отсюда ретироваться. Керрис развернулся.
— Погоди, брат, — Кел махнул рукой, подзывая. — Скажи, что ты думаешь?
Керрис приблизился. Он вспомнил щемящий страх Джерема, который переживал вместе с ним. Что он должен сказать?
— Риньярд вроде бы искренне сожалел.
— Прошлой ночью на озере он тоже сожалел. Чего ему будет жаль завтра? А послезавтра?
Ветер не унимался, а Эриллард настойчиво пытался добыть огонь, на ощупь подбирая подходящие сухие былинки.
— Он слишком молод, чтобы называться шири.
— Я стал шири в двадцать два года, — возразил Кел. — Элли-в двадцать…
— Ты-это ты, Элли-это Элли, а он-Риньярд.
Кел прошелся к темному сараю и вернулся.
— Сеф-вот кто нам сейчас был бы необходим.
— Осталось два дня пути. Можно подождать, можно и немедленно изгнать Риньярда.
— Ты считаешь, с ним надо расстаться?
— Я не стал бы приветствовать такое решение.
— Я тоже. Он удачно вошел в структуру, привязался к нам.
Было видно, как нелегко сейчас Келу. Возле рта залегли складки, в ночном сумраке он казался намного старше. Керрис непроизвольно соединился с сознанием брата и был потрясен смесью ярости и мучительной безысходности.
Всю обратную дорогу они промолчали. Уже на площади Эриллард сказал:
— Интересно, какое возмещение с нас потребуют?
Входная дверь была чуть приоткрыта. В передней горела свеча. Разуваясь, Керрис наслаждался ароматом трав.
В спальне недоставало Калвина и Дженси. Айлин, смотревшая в окно, обернулась к вошедшим с кислой миной. Элли излишне сосредоточенно и старательно точила нож, сидя на тюфяке. В ногах у нее стояла масляная плошка. Риньярд сидел в тени, и сам смахивал на тень. Никто не сказал ни слова. Эриллард нашарил свечу, зажег от масляной лампы и поместил в настенный подсвечник. Теперь стала видна бледность Риньярда, синие круги под глазами. Рыжий в упор смотрел на Кела.
— Ну, что? — голос Риньярда сорвался в хрип. Он глубоко страдал.