Ключевое слово - офигеть! Ник оцепенело выслушал достаточно длинное, подробное объяснение - видимо, проводница от него заразилась болтливостью, - и тупо переспросил:
- Мы будем плыть?
- Нет. Мы - пока не будем. Тебе повезло, репортёр. Мы по земле на колёсах покатимся, так вот и преодолеем внешнюю границу ЧК.
- Что-что?… - Ведомый уже до такой степени растерялся, что поверил в сугубую реальность перспективы оказаться во чреве подводной лодки, крадущейся сквозь толщу вод Днепровского моря, разлившегося посередине степной Украины.
И на этот раз Ник действительно решил, что ослышался. Мозг просто отказывался соображать, чем грозит новый поворот разговора.
- Что слышал. Вот погоди чуток. Отдыхай пока. Скоро приедем, увидишь…
* * *
Сталкер сталкеру - друг и брат хотя бы номинально. Барыга сталкеру - даже не товарищ и не дальний родственник. Существо иного совершенно биовида.
- А кому он тут нужен? - сказал барахольщик, протягивая сталкеру пачечку рубликов, более чем скромную.
Засаленные рукава куртяка барыги выглядели не лучше пухлых немытых рук, торчащих из них. Мерзко было прикасаться к этим купюрам. Но голод - не тётка, а. мать родная. Не проигнорируешь.
- Ты вконец оборзел, Пухлый, с нашей последней встречи. - Луч вырвал пачку из его рук. - Десять штук за «рамку» на ходу?!
- Друг, подумай сам. - Небритая прыщавая рожа ухмыльнулась, оголяя ряд протезов, рыжиной поблёскивающих в соответствии с вернувшейся модой на «золотые зубы». - Он хоть и маленький, но горючку жрёт тоже, как заправский танк или бэтээр, а в Зоне пользы от броневиков куда больше. Тут же топливо сам знаешь, сколько стоит… Гнать его наружу через кольца предзонные - знамя тебе в руки. Только мажорам столичным впарить его можно, и то если доберутся сюда. Луч, поверь, я даю реальные цены, тем более тебе. Не дуйся, лады?
Пухлый вытер правую руку о полу коричневой байковой рубахи с квадратными фигурками стилизованных оленей и протянул её для рукопожатия. Луч не поддержал инициативу. Ни слова не произнеся, сталкер развернулся и побрёл вдоль бурой кирпичной ограды, по верхнему краю увенчанной замысловатыми плетениями колючей проволоки.
Время оставило на заборе свой неизгладимый след. Выбитые и треснувшие кирпичи, облезлые, почти стёршиеся лозунги, разноцветными красками наляпанные когда-то, перед доисторическими выборами в Раду, разбитые корабельные плафоны на ржавых штырях… призрачные отпечатки старого мира, отступившего на сотни километров и десятки лет.
