Готовилась очередная партия (солдатская) для отправки в Германию. После больших колебаний я принял решение ехать с этой партией. Не хотел оставаться на земле Советского Союза, надеялся затеряться в каком-то далеком мире. Было пронзительное ощущение, что возврата к нормальной жизни для меня нет, и я как бы шагнул в пропасть с мыслью "будь что будет".
* * *
Нас привезли в Кюстрин-на-Одере и разместили в лагере на окраине города, в небольших одноэтажных деревянных бараках летнего типа. Внутри все те же двухъярусные нары. На другой день нас пропустили через баню, а наше белье через "вошебойку". Всех остригли под машинку. Нашу прежнюю одежду не вернули, вместо нее выдали штопаную-перештопаную немецкую военную форму времен первой мировой войны, а на ноги - деревянные башмаки. На груди и на спине выданных кителей были намалеваны масляной краской буквы "SU" - Sowjet Union, Советский Союз. На каждого была заведена карточка: имя, фамилия, год рождения, гражданская специальность, род войск. Взяли отпечатки пальцев, сфотографировали анфас и в профиль, каждого взвесили. Я весил 46 килограммов. Полицейский, взвешивавший нас, сказал мне: "Не расстраивайся, батя, недолго протянешь". К этим, вообще-то говоря, очень неприятным словам я отнесся спокойно. У меня уже выработалась некая внутренняя устойчивость, позволявшая легче переносить тяготы плена, в частности недоедание. Должен сказать, что по моим наблюдениям, хилая интеллигенция, как правило, переносила голод лучше, чем колхозные парни.
В кюстринском лагере я пробыл около двух недель. За это время, хотя и не без труда, привык к деревянной обуви. О питании скажу только, что жили мы впроголодь.
И снова товарный вагон с двухъярусными нарами, и снова в путь...
Возле какого-то большого города наш вагон отцепили от состава и поставили на запасной путь. В нескольких шагах от нас рабочие ремонтировали железнодорожное полотно. Я сказал им "Guten Tag", они тотчас подошли вплотную к вагону. Я спросил, какой это город, и услышал в ответ: "Берлин". Завязался разговор, среди прочего спросили, скоро ли и чем, по нашему мнению, окончится война. Я ответил, что не так скоро, но победа будет за Советским Союзом. Они усмехнулись, но никто мне не возразил. Примечательно, что отношение этих немцев к нам было безусловно дружелюбным.
Через некоторое время маневровый паровоз медленно потащил наш вагон через Берлин по S-Bahn'у - городской железнодорожной линии. С напряженным вниманием смотрел я на улицы, заполненные людьми и транспортом всякого рода. И вдруг увидел теннисный корт и играющих на нем мужчину и женщину. Эта картина так взволновала меня, что я испытал шок. Прежняя жизнь показалась миражем, далеким и недостижимым.
