В обучение ко мне поступили охранники той самой тюрьмы. Кому понадобилось обучать работе с компьютерами полуграмотных чертей, всю жизнь шуровавших серу и уголь в топках под котлами – я задумываться не стал. Руководство сказало «надо», и я принялся выполнять свои обязанности, стараясь получить при этом максимум удовольствия.
Учитывая мое душевное состояние, я был чрезвычайно рад возможности отвести душу и избавиться от накопившихся отрицательных эмоций. Судя по тому, с каким энтузиазмом я взялся за организацию учебного процесса, а особенно – за уснащение его всевозможными мелкими пакостями, – можно судить о том, сколько этих эмоций у меня накопилось. Нисколько не смущаясь, я выплескивал на чертей избыток своих негативных ощущений. Пожалуй, только патологическому гуманисту, который борется за право бройлерных цыплят жить на один день дольше, чем это предписывает технологический процесс, придет в голову корить меня за те маленькие гадости, что я им устраивал.
Ученики мои были народом дисциплинированным, и тщательно выполняли все инструкции, поступающие «снизу». Чинопочитание для них являлось основным и непреложным законом существования. Поскольку я был для них начальством, то все мои распоряжения выполнялись мгновенно. Мне смотрели в рот, меня ели глазом, стараясь предугадать любой мой каприз. Такое отношение со стороны подчиненных не могло не принести свои плоды. У меня развились барские, абсолютно не свойственные мне в обычной жизни, привычки. Я курил прямо в классе во время занятий, а прикурить мне подносил дежурный. На столе у меня всегда должна была стоять чашка горячего чая со свежей булочкой. В лучших армейских традициях, отдавая это распоряжение, я не подумал, как мне все это раздобудут в тюрьме, в которой вообще нет кухни. А ведь приносили!
Сам процесс обучения был чрезвычайно прост. Я сразу же понял, что компьютер нужен моим ученикам так же, как вторая пара рогов. С другой стороны, им было дано указание заниматься, и они были готовы выполнить его самым тщательным образом. Прикинув их интеллектуальные возможности, я установил на компьютерах самые простые программы для печати и обработки текстов, и стал их учить машинописи. Черти оказались очень близорукими, и старались устроиться как можно ближе к экрану. Они наклоняли головы так, что упирались рогами прямо в стекло экранов. «Интересно, – подумал я, когда впервые увидел это, – не отсюда ли пошло наше выражение «упираться рогом»?».
