«Неужели Емельян?» — тут же вспомнив ночь, проведенную в камере с уголовниками, подумал Медведев.
Пылающий медный факел ниспадающих на плечи волос высветил милый образ Галины, поднявшись из глубин памяти, но тут же исчез, напуганный истошным криком бородача:
— Царя казните, ироды! Петра Третьегоо!
Кровавая корка на губах «царя» лопнула, из трещины на бороду закапала алая кровь, которую он стал быстро, словно собака, слизывать языком.
Тело дернулось, выгибаясь дугой, забилось в конвульсиях. Неожиданно блаженный успокоился.
Профессор замер, вглядываясь в незнакомое лицо. Он был уверен, что перед ним Емельян, несмотря на то, что внешне это был совсем другой человек. Медведев попытался представить мужчину без жуткой бордово-синей опухоли, закрывающей добрую половину лица, но ничего общего с Емельяном найти не смог.
— Тьфу ты, ну ты! — заворчал Ванькин. — Сумасшедший царь из ниоткуда — и сразу под колеса!
Здоровяк вдруг подозрительно посмотрел профессору в глаза, хлопнул себя по колену и возбужденно зашептал:
— Появился прямо из воздуха — как Потёмкин!
Медведев ошарашено молчал.
— Он что, один из них? — поинтересовался Илья.
«А может, это и не Емельян? — спросил себя профессор. — Ведь совсем не похож…»
Опухшие губы молодого человека шевелились, повторяя раз за разом:
— Царя казните, ироды! Петра Третьего!
Глядя на подрагивающее существо, Медведев не мог поверить, что совсем недавно этот человек мог одним взглядом утихомирить полтора десятка уголовников.
Мелькнула искорка разума, протискиваясь сквозь пелену.
— Как зовут тебя, братец? — тихо спросил профессор.
— Емельян я, — прошептал окровавленный бородач, удивленно прислушиваясь к собственному голосу.
— Ты должен помнить, — выдавил он, словно из последних сил цепляясь за исчезающий проблеск сознания… — Вячеслав Пугачев, — и замолк на полуслове. Криво улыбаясь, бестолково замотал головой.
Ванькин поднялся с колен.
— Вы как будто приведение увидели, — произнес он.
— Знакомый псих?
Медведев обхватил Емельяна за плечи, приподнял, пытаясь поставить на ноги.
— Давай дотащим его до больницы, пока не замерз, — предложил он.
— Вы бы себя дотащили, — недовольно буркнул Илья.
Застегнув кожаный плащ, он подхватил обнаженное тело на руки и двинулся к серой, сталинского типа постройке.
Профессор оглянулся, словно чего-то ждал, бегло повел глазами и поспешил следом.
— Чёрт! Весь в крови буду, — брезгливо морщась, Ванькин отстранился от окровавленного Емельяна. Так и шел, с безвольным телом на вытянутых руках и недовольно бормоча:
