Во мраке они превратились в тени.
— Вот, — сказал он. — О, Сьюзан.
3
Они гуляли. Бесцельно побродив по парку, они с более определенными намерениями двинулись в сторону Брокстрит.
— Жалеешь? — спросил Бен.
Сьюзан подняла на него глаза и ответила улыбкой, в которой не было и тени наигранности.
— Нет. Я рада.
— Хорошо.
Они шагали молча, держась за руки.
— А книга? — спросила Сьюзан. — Перед тем, как нас так мило прервали, ты собирался рассказать мне о ней.
— Книга эта про дом Марстена, медленно проговорил Бен. — Быть может, она еще не начала свое существование… Я думал, что напишу про этот город. Но, может, я просто сам себя дурачил. Понимаешь, я узнавал про Хьюби Марстена. Он был гангстером. Транспортная компания служила всего-навсего ширмой. Она недоуменно взглянула на него.
— Как ты это выяснил?
— Кое-что в бостонской полиции, а еще больше от женщины по имени Минелла Кори — сестры Берди Марстен. Ей сейчас семьдесят девять и она не в состоянии вспомнить, что ела на завтрак, но хранит в памяти абсолютно все, случившееся до сорокового года.
— И она рассказала тебе…
— Столько, сколько знала. Она — в нью-хэмпширском доме престарелых, и, думаю, уже много лет никто не тратил время на то, чтобы выслушать ее. Я спросил: Хьюби Марстен действительно подвизался наемным убийцей в окрестностях Бостона — полиция уверена, что да — и она кивнула. «Сколько?» — спросил я. Она подняла руки к глазам, растопырила пальцы, помахала из стороны в сторону и сказала: «Сколько раз? Можешь сосчитать?»
— О Господи.
— В 1927 году Хьюберт Марстен причинил бостонской организации очень сильное беспокойство, — продолжал Бен. Его дважды забирали для допроса — один раз городская полиция и один раз — мэлденская. В Бостоне его замели за убийство кого-то из своих, но через два часа он уже был на улице. В Мэлдене дело касалось вовсе не работы. Речь шла об убийстве одиннадцатилетнего мальчика. Ребенка выпотрошили.
— Бен, — сказала она болезненным тоном.
— Из этой передряги Марстена вытащили его наниматели — мне кажется, он знал, где похоронили пару-тройку трупов, — но в Бостоне для него все было кончено. Он тихо перебрался в Салимов Удел — такой себе ушедший от дел служащий транспортной компании, который раз в месяц получает чек. Из дому он выходил редко — по крайней мере, мы мало об этом знаем.
— То есть?
— Я много времени провел в библиотеке, просматривая старые «Леджеры» с двадцать восьмого по тридцать девятый год. За этот период исчезло четверо детей. Не так уж необычно для сельской местности — дети могут заблудиться и, случается, гибнут от воздействия внешних факторов. Иногда ребят засыпает оползнями в галечных карьерах. Неприятно, но бывает.
