— Это тот мужик, писатель? — спросил Нолли.
— Угу.
— А с ним была Сьюзи Нортон?
— Угу.
— Так-так, интересно, — сказал Нолли и подтянул форменный ремень. На груди поблескивала шерифская звезда. За ней Нолли посылал в детективный магазин — город не обеспечивал своих выборных констеблей значками. У Паркинса значок был, но он носил его в бумажнике — Нолли никак не мог этого понять. Конечно, весь Удел знал, что он констебль, но существовала еще такая штука, как традиции. Такая штука, как ответственность. Если вы — представитель закона, приходится думать и о том, и о другом. Нолли часто думал и о том, и о другом, хотя мог позволить себе облекаться властью лишь на неполный рабочий день.
Нож Паркинса соскользнул и срезал кожу с большого пальца.
— Черт, — негромко сказал Паркинс. — Думаешь, он всамделишный писатель, а, Парк?
— А то. Чего далеко ходить — у него в тутошней библиотеке три книжки.
— Из жизни или из головы?
— Из головы. — Паркинс отложил нож и вздохнул.
— Флойду Тиббитсу придется не по вкусу, что какой-то тип проводит время с его бабой.
— Они неженаты, — сказал Паркинс. — А ей больше восемнадцати.
— Флойду это не понравится.
— По мне, так Флойд может насрать себе в шляпу и носить ее задом наперед, — сказал Паркинс. Он потушил сигарету о ступеньку, вынул из кармана коробочку из-под леденцов, сунул туда погасший окурок и убрал коробочку обратно в карман.
— Где этот писатель живет?
— В центре, у Евы, — ответил Паркинс. Он внимательно изучал пораненный палец. — Позавчера он ездил наверх, смотреть дом Марстена. И странная же была у парня физиономия.
— Странная? То есть?
— Странная, и все тут. — Паркинс вытащил сигареты. Солнце приятно грело лицо. — А потом он поехал к Ларри Крокетту. Хотел снять этот дом.
— Дом Марстена?
— Угу.
— Он что, тронутый?
— Может, и так. — Паркинс согнал с левой штанины муху и проследил, как та с жужжанием унеслась в светлое утро. — Старина Ларри Крокетт последнее время был шибко занят. Я слыхал, он ездил продавать Деревенскую Лохань. Коли на то пошло, так загнал он ее не вчера.
— Чего? Это старое барахло?
— Угу.
— Что ж можно захотеть в ней сделать?
— Не знаю.
— Ну. — Нолли поднялся и опять поправил ремень. — Объеду-ка я город.
— Давай, — сказал Паркинс и опять закурил.
— Хочешь со мной?
— Нет, я, наверное, еще посижу тут.
— Ладно. Пока.
Нолли спустился по ступенькам, недоумевая (не в первый раз), когда же Паркинс решит уйти в отставку, чтобы он, Нолли, смог работать полный день. Как, скажите на милость, можно разнюхать преступление, сидя на ступеньках муниципалитета?
