Стоун. Это потому, что её там нет.
Трент. Нет — где?
Стоун. В моём либретто.
Трент. Вас так тревожит глобальная катастрофа — и её нет в вашем либретто?
Стоун. Правильно.
Трент. Полагаю, не потому, что вы поленились…
Стоун. Нет, сэр, разумеется, не поленился.
Трент. Значит, умышленно!
Стоун. Да, сэр, умышленно, совершенно умышленно.
Трент. О'кей, Стоун, теперь совсем дурацкий вопрос: почему вы замыслили такое?
Стоун. Потому что если бы я в своём кратком плане изложил всё, что знаю, никто бы мне не поверил!
Трент. Никто не поверит тому, что вам известно?
Стоун. Да, здесь мы заходим явно в тупик.
Трент. Не пропустить ли нам по стаканчику?
Стоун. Неплохая идея. Стоит пропустить. У меня вдруг что-то испарился весь энтузиазм…
Трент(направляясь к бару). Не падайте духом. Все пьесы рождаются вот так — в великих муках. Виски?
Стоун. Пойдёт.
Трент. Со льдом?
Стоун. Нет, давайте-ка сюда всю бутылку.
Трент. Вот это дело. Знаете, я думаю… (Передаёт Стоуну бутылку.) Что нам необходимо, так это новый подход.
Стоун. Мысль неплохая. Что вы предлагаете?
Трент. Расскажите всё, что знаете. И дайте мне самому сообразить, как смастерить из этого пьесу. Ну как?
Стоун. Нет, сэр, не могу.
Трент. Я полагал, наши отношения основываются на доверии!
Стоун. Так оно и есть. И вам придётся просто поверить мне на слово, когда я говорю: катастрофа приближается.
Трент. Стоун, послушайте. Дайте мне объяснить вам кое-что насчёт законов драматургии. Я не могу выскочить на сцену во время спектакля и крикнуть зрителям: «Эй, вы! Верьте мне! Конец света близок!» Мне нужно убедить их, что он приближается. А как я это сделаю, если меня самого вы пока не убедили?
Стоун. Это — довод!
Трент. Да, довод, совершенно верно. Ну ладно. Что я сейчас сделаю, так это… (допивает виски) отправлюсь домой. (Ставит стакан.) И дам вам время поразмыслить над всем этим. Спасибо за гостеприимство. Не провожайте.
Стоун. Трент! Боже мой, неужели вы не понимаете? Если бы я мог сказать вам, откуда я знаю о приближении конца света, ну что бы тогда мешало мне рассказать об этом и всем остальным? Да и к чему мне тогда пьеса? Ни к чему.
Трент. Уж не хотите ли вы сказать, что жертвуете судьбой планеты ради пьесы?
Стоун. Нет, сэр! Говорю вам всё, что могу! Я поставлен в такое положение.
Трент. Кем, чем?
Стоун. Характером информации, которой обладаю. Сам её характер обрекает меня на молчание. Теперь понятно, на что я намекаю?
Трент. Абсолютно нет. Это потому, что я тупой, на редкость тупой. Всегда таким был, таким и буду. Это своего рода проклятие. Счастливо оставаться.
