Это очень деликатный вопрос, поскольку говорить самому о себе, о своих «заслугах», равно как и о «неудачах», да еще в прошлых жизнях, мне как-то неловко. Скольких Наполеонов Бонапартов, Александров Македонских, Иммануилов Кантов, графов Сен-Жерменов и даже Иисусов знает психиатрия. Сегодня это явление стало настолько обыденным, что появление в миру все новых и новых героев прошлого уже никого не удивляет. Так называемые контактеры и ясновидящие раздают направо и налево жаждущим «славы от человеков» ярлыки новоявленных «героев». Смешно и грустно.
Именно потому мне особенно неловко что-то говорить о себе, хотя сегодня действительно есть что сказать — глубинная память проснулась, и в единую цепочку выстраиваются знаки и события настоящей земной жизни, как отзвуки и сигналы из жизней прошлых.
Мне трудно объективно судить о себе со стороны, трудно судить и о том, как меня воспринимают другие люди. Думаю, что для тех, кто не имел возможности общаться со мною лично, единственным критерием моего психического статуса может служить содержание моих книг и научных работ. Судя по откликам на мои печатные труды, большинство читателей относит меня к категории нормальных людей, следовательно, я имею право открыть им свое прошлое, не опасаясь за последствия. В другое время я бы этого не сделал, но в нынешней ситуации, когда «духовные» обыватели и контактеры буквально навязывают мне мои прошлые воплощения, назначая быть кем-то, я вынужден сделать это признание, дабы не было ненужных кривотолков по поводу моей персоны.
Сегодня, благодаря рождению в Духе, установлению стойкого контакта с нисходящей Эволюционной Энергией, глобализации Разума и раскрытию глубинной вибрационной памяти, я знаю о себе многое. Но это предмет долгого разговора, это большая многоплановая тема, раскрыть которую я намерен в одной из следующих книг.
Воспоминание прошлого происходило поэтапно, поначалу по крупицам, потом мощными озарениями с возникновением пространственно-временных картин прошлого. Имена, фамилии, книги, географические места, необъяснимые ситуационные ощущения, круг странных интересов, неожиданных поступков и встреч в настоящей жизни — все это постепенно становилось на свои места и ассоциативно превращалось в стройную систему воспоминаний из прошлого.
Уже в раннем детстве я чувствовал в себе огромную внутреннюю силу, которую необходимо употребить на что-то главное и хорошо известное, но до поры забытое. Это, в некотором роде, было ощущением собственного «мессианства», — но в каком качестве и на каком поприще? — долгое время оставалось загадкой.
