– В одной из книг я вычитал...
– Так ты ещё книги читаешь? – корчась от боли, я всё-таки не преминул съязвить. – Никогда бы не подумал.
– Так вот, – невозмутимо продолжал Александр, начисто проигнорировав мой выпад. – Там было одно замечательное высказывание: «Непокорная дворняга, которая осмеливается показать клыки хозяину, расплачивается за обучение хорошим манерам своей исполосованной шкурой». Умная мысль, не так ли? Ты тоже заплатишь за свои выходки. Но не своей, а чужой шкурой. Для тебя это будет ещё хуже. К своему несчастью, ты сентиментальный идиот.
Почему-то я сразу вспомнил, из какой книги Александр почерпнул эту сомнительную «мудрость», хотя читал её лет десять, а то и двенадцать назад. Также я вспомнил, что эти слова принадлежали самому гнусному из отрицательных персонажей – отпетому негодяю и убийце... Впрочем, по сравнению с Александром, он был чуть ли не ягнёнком, и его проделки выглядели невинными детскими шалостями.
А угроза насчёт чужой шкуры звучала очень зловеще. Мучительно гадая, чего мне ждать дальше, я даже забыл о боли в паху.
Между тем Александр жестом подозвал к себе своих подчинённых, которые по-прежнему стояли перед домом и безучастно наблюдали за нашей разборкой. Эти двое с опаской поднялись на крыльцо, бочком протиснулись между обугленным трупом своего товарища и треснувшим косяком парадной двери, вошли в холл и, остановившись в двух шагах от Александра, молча уставились на него, ожидая дальнейших распоряжений.
Он что-то отрывисто приказал им на незнакомом мне языке и отступил в сторону. Парни (оба были молоды, лет по двадцать пять, и крепко сложены) повернулись ко мне. Их взгляды не предвещали ничего хорошего. Я мог понять их чувства – ведь только что по моей вине погиб их товарищ, чьё обезображенное до неузнаваемости тело сейчас лежало на крыльце дома. Но неужели они не понимают, что Александр не меньше моего (и даже больше) виновен в случившемся? Теперь я почти не сомневался, что он побывал здесь раньше – может быть, вчера, а может, неделю назад, – и, обнаружив мою ловушку, не стал утруждать себя её обезвреживанием или защитой от электрического разряда (хотя даже для самого тупого из колдунов это плёвое дело). Он поступил иначе: вернулся в своё логово и привёл с собой троих «телохранителей», ничего не подозревающих простых смертных, одного из которых без колебаний отправил на верную смерть. Он не просто сумасшедший – он законченный психопат, опасный маньяк и садист, ни в грош не ставящий человеческую жизнь и, мало того, получающий удовольствие при виде чужих страданий...
