Однако пока он хотел устроить с нами застолье, так что мы смогли приглушить свою печаль по поводу укороченного отпуска. Пирушка была настолько разудалой, что мы даже не помнили, как уезжали. Мы не пришли в себя до тех пор, пока не остановились перед батальонным командным пунктом. Вместо атаки противника, как мы предполагали, нас ожидала там еще одна вечеринка. Шюрер был произведен в обер-лейтенанты. Так что у нас было много причин для того, чтобы поумерить свой гнев. Товарищи отозвали нас из отпуска, в то время как нам не предстояло никакой операции, которая могла бы потребовать нашего присутствия.
На следующий день я поехал в роту. Она была расквартирована в деревне, расположенной на приличном расстоянии. Сначала старшина совсем меня не узнал. Он уже собирался приветствовать меня согласно уставу, приняв за нового офицера, переведенного в роту. Ошибка вскоре была исправлена. Радуясь встрече, мы обменялись горячими рукопожатиями. Следует отметить, что я взял с собой из отпуска новую, «в полном соответствии с уставом» тыловую пилотку. Она заметно изменила мою обычную внешность. До этого я всегда носил такой головной убор, который никак не отражал требования устава. Его прислала мне мать, когда я был произведен в лейтенанты. С того времени пилотка совершенно выцвела, став скорее серой, чем черной, уже не было ни кокарды, ни «орла» над ней, но она хорошо сидела у меня на голове. Эта пилотка всегда была больным вопросом у моих батальонных и ротных командиров. Однако, несмотря на многочисленные требования, я никак не мог с ней расстаться. Она всегда отлично мне служила и была так удобна, что головные телефоны меня не беспокоили. Даже в непогоду, при сильном ветре, я не боялся ее потерять. Это был новый полевой головной убор, но я носил его только в тыловых районах. Как только я надел свою старую «боевую пилотку», мои подчиненные поняли, в чем дело. Первый увидевший меня часовой тут же поднял все экипажи. Он точно знал, что вскоре произойдет нечто особенное.
У меня была возможность в свою первую ночь уложить свою «официальную пилотку» обратно в чемодан. Это произошло потому, что русские прорвались через Остров, южнее Плескау. Я мог бы быть им благодарен за то, что они подождали моего возвращения. Мы двинулись в ранние утренние часы. Мы достигли автодороги Роззиттен (Резекне. — Пер.) — Плескау и приблизились к району своих боевых действий. Русские с востока прорвались к автомагистрали и контролировали ее. Мы должны были своей контратакой немедленно отбросить их назад.
