– Как красиво! – повторила Катерина. – Ты знаешь, милый?… Я вдруг подумала… Наша работа, направленная на сохранение этой красоты, – не худшая работа на свете, правда? Ведь в конечном итоге мы не просто шпионы и соглядатаи, в конечном итоге мы – защитники и охранители всего этого!
Голос ее то и дело замирал – то ли от восторга тем, что она сейчас видела, то ли от гордости за себя и свое дело.
– Ты права, – сказал Осетр тоже шепотом. – Пусть мы и не создаем все это, но без нас оно тоже долго не просуществует.
«И плевать мне, что это звучит пафосно, – подумал он. – Пафос далеко не всегда ложь и далеко не всегда смешон. То есть он смешон, когда ложь. А когда правда, пафос – просто часть нашей жизни и наших ощущений. В конце концов, моя страна заслужила немного пафоса!»
Город быстро проносился внизу, не прошло и десяти минут, как они оказались на его другом конце, на станции «Центральный парк». Вышли из вагона, протопали через силовой турникет и углубились в мешанину тенистых аллей.
Деревья давно уже успели одеться в листву, и со всех сторон супругов Криворучко окружала зелень.
Зеленка, как ее называли в школе «росомах»…
– Тут можно спрятаться так, что никакая полиция не найдет, – сказала Катерина. – Разве что со спутника, если браслет в режиме автоответчика работает. Или сканерами, если генетический код зафиксирован.
Похоже, она тоже думала о работе.
Парк очень напоминал лес. Правда, был он достаточно ухоженным – мусора не наблюдалось, и зарослей тоже. Наверное, подлесок периодически прореживался.
Следующие три часа они ходили среди зеленки, изредка встречая таких же гуляющих. Разглядывали многочисленные памятники неким местным деятелям, покатались на лодке по протокам текущей через парк речки Бибирёвки. Где-то среди аллей наткнулись на открытое кафе, попили чаю с лимоном и чебуреками.
Лимон здесь имел такой же вкус, как и на Новом Петербурге.
А Осетр отчего-то вспомнил храпповку.
Потом пересекли открытое пространство, радуясь, что не надо торчать на этой сумасшедшей жаре, и снова углубились в зеленку.
А потом вокруг вдруг потемнело. Будто началось неспрогнозированное солнечное затмение…
– Что это, Миркин? – удивилась Катерина.
– Не знаю, – отозвался Осетр.
И вдруг понял, потому что в душе проснулось «росомашье» чувство тревоги.
– Кокон Фогеля! Катя! Быстро ложись! – И сам бросился на землю.
Через мгновение Катерина лежала рядом.
– Отползаем под елку! – скомандовал шепотом Осетр. – Она в пяти шагах правее и сзади. Быстрее, быстрее!
