– Хочу кофе, – выплюнул Осман-бей в сторону Селины.
Она прореагировала мгновенно:
– Сейчас приготовлю. – И бросилась в направлении кухни.
– Мне всегда было жалко тех типов, которые считают, что нет в мире ничего прекраснее, чем деревья, – заметил я спокойно. – Им бы следовало побывать сегодня здесь.
Из угла, где стояло наргиле, донеслось что-то похожее на свист.
– Значит, вы меня вытянули из постели только для того, чтобы я наслаждался видом рабыни, которая и так мне принадлежит? – приглушенно спросил Осман-бей.
– Нет, есть кое-что еще, – повернулся я к нему.
Осман-бей со вчерашнего дня не изменился. Он выглядел точно так же. Те же длинные черные и сальные волосы были так же перепутаны, торчала та же смешная бородка, и та же самая голубая рубашка скрывала тот же громадный живот, и те же панталоны. Серебристый лак отбрасывал блики при каждом движении его ног.
– У меня был невыносимо тяжелый день! – воскликнул Осман-бей. – День, похожий на пытку. Четыре с лишним часа язвительного допроса и унизительных физических пыток со стороны моего компаньона Абдула Мюрада, которого раньше я так уважал! Пусть верблюды осквернят могилу его предков. Как только он направился от меня в вашу контору, я сбежал в город. Долгие часы, до самой ночи, я бродил под безжалостным солнцем по душным улицам. Потом вернулся совершенно изможденным, надеясь забыться в сладком сне, но, увы… – Его толстые щеки затряслись от гнева. – Вы берете приступом мое жилище, врываясь, как идиотский разносчик товаров, вытаскиваете меня из постели и возвращаете в мир живых. Зачем? Скажите мне, ради чего?
– Я подумал, что теперь, когда Абдул Мюрад в Нью-Йорке, вы особенно заинтересованы узнать результаты моего расследования.
– Пусть Аллах вечно плюет вам на голову, – проворчал он. – Почему нельзя было подождать до утра?
– Потому что события развиваются очень быстро, – ответил я. – Мне уже порядком досталось.
В гостиную проскользнула Селина с кофе. Осман-бей с ненавистью вырвал чашку из ее рук.
– Тварь, – проскрипел он. – Тварь! Зачем ты его впустила? – Он поднял глаза к потолку. – Да посадит тебя Аллах на кол на веки веков, чтобы вертелась ты на его острие в центре толпы изголодавшихся евнухов, потрясающих саблями и жаждущих увидеть, как ты свалишься, чтобы изрубить тебя на куски.
От этого проклятия рабыня взвизгнула и отскочила назад так быстро, что потеряла равновесие и растянулась на полу. Но тут же перевернулась на живот и на четвереньках с невероятной скоростью помчалась к двери.
