– Позвольте объяснить вам… мою… э… позицию, мистер Бойд. – В его голосе чувствовались нотки страха. – Я покупаю и продаю предметы, украшающие жизнь. Здесь, в моей галерее, занимаются только такими делами. Однако… э… касательно вашего вопроса, мистер Бойд, уверен, он будет разрешен в ходе беседы у меня дома, на Лонг-Айленде. Вас это устроит?
– Очень может быть. Когда?
– Сегодня вечером, скажем, в шесть часов.
– И как можно туда добраться?
Он подробно объяснил, как найти его дом.
– Надеюсь, – сказал я ледяным тоном, – вы не попытаетесь провести меня, мистер Корли?
– Мистер Бойд, уверяю вас, это не входит в мои планы.
– Это в ваших же интересах, мистер Корли. Иначе вы сильно пожалеете.
– Тогда до вечера, мистер Бойд, до свидания!
– До вечера, Корли, – сказал я вежливо и, опершись о стол, наклонился к нему с угрожающим видом. – Искренне надеюсь, что вы не проведете меня, дружок, потому что… откровенно говоря, вы так мало весите. Похоже, если вас взять обеими руками и растянуть, то в каждой останется по половинке Корли.
Когда я выходил из кабинета, он энергично вертелся в кресле, видимо пытаясь устроиться поудобнее.
Китти Торренс оглядела зал одного из лучших ресторанов Манхэттена. Удовлетворившись осмотром, она глубоко вздохнула.
– Вот это, как я понимаю, настоящая жизнь, – доверчиво проговорила она. – Такой контраст с забегаловкой, в которой я завтракаю каждый день.
– Мне кажется, вы и ей должны радоваться, учитывая мизерную зарплату, которую вам платит Корли. Удалось хоть что-нибудь продать из его барахла?
– Честно говоря, мистер Бойд…
– Дэнни, – поправил я.
– Хорошо, Дэнни. За месяц работы в галерее я вообще еще ничего не продала. – Она поднесла к губам уже третью порцию мартини и отпила по крайней мере добрую половину бокала. Затем предложила: – Можете называть меня просто Китти. И знаете почему?
Я поспешил ответить:
– Расскажите, тогда узнаю.
– Потому что я отлично понимаю, что у вас в голове, и не собираюсь оказывать сопротивления. В конце концов, что такое жизнь? Просто длинная серия опытов. И то, что вы говорите мне «мисс Торренс», будет на меня плохо действовать, когда мы станем заниматься любовью. – Она подняла бокал к глазам, серьезно посмотрела на меня через него и добавила строго: – Смех – это яд для физической любви.
Я восхищенно посмотрел на нее:
– Как случилось, что в таком юном возрасте у вас есть ответы на все вопросы?
– Просто я начала задавать их еще с детства, – довольно ответила она. – Примерно в то время, когда вы, Дэнни, поняли, что короткая стрижка очень вас молодит.
