Зачем скупая жизнь нужна?
Ведь завтра может быть война.
Я похолодел. Ведь каждый Божий день я слышу в Теплом Стане из различных отворенных окон кооперативных многоэтажек:
Он бабам нравился за то,
Чего не должен знать никто.
Визг гармонии и так далее из упомянутой песни В. Токарева. Ужас! Лично я против пошлости и предупреждаю, что любое отождествление того, что делаю я, с какими-либо указанными на примере В. Токарева проявлениями жизни и искусства будет мною строжайше караться по законам нашего сложного времени... Да меня никто и не отождествляет, посмел бы кто...
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ВТОРОЕ. Довожу до сведения каждого читателя этого текста. В том случае, если меня все-таки оштрафуют, я буду вынужден обратиться именно к этому читателю за поддержкой, пусть даже и в сумме 20 (двадцать) руб., потому что вряд ли в такой печальной момент я буду ее иметь. Каждый! Этот! Без исключений! Запомни сам, скажи другому... Так я постановил! Такой у меня на этих страницах закон, а ведь художника, как с детства известно всем культурным людям, требуется судить по его же законам. Что? Не так? Тогда я не согласен!..
Вернее, согласен. Я совсем со всем согласен. Вернее, окончательно я расстроился и окончательно устал писать эту невнятную невнятицу, написанную неизвестно зачем. Вернее, затем, что хотел освободиться но ведь легче подумать, чем то же самое описать. Проснулся в слезах, в страшной тревоге за человечество, а потом-то и подумал, ну его к черту, это человечество, что я, в самом деле, волнуюсь, будто мне пуще всех надо, заснул, а сейчас снова в совершенно непонятной тревоге. Все это шуточки, граждане, и ничего-то мне от вас не надо. И ГАИ здесь ни при чем, и денег мне ваших не надо. У меня свои есть, хоть и не так много, как хотелось бы. Последнее может подтвердить кто угодно, даже Климонтович... Черт бы драл... Нет, опять не то... Было...
Могу предложить желающему выгодную сделку в свете имеющегося к сожалению, пока еще кое-где «вещизма» и упадка морали. Предлагаю любому желающему купить этот текст за те 20 рублей, на которые меня вскоре оштрафуют. Говорю, как всегда, совершенно серьезно. Берите, ставьте свои фамилии, а мне «отстегните» (какое славное словцо, славное словцо...) 20 (два чирика). Не хотите? Ну и правильно, потому что это не текст, а полнейшая ерунда. И лишь одно служит мне утешением в моей этой сиюминутной измученности, столь далекой от прекрасности: я конечно же совершенно не я, а «герой», выдуманный мною персонаж, равно как и Климонтович — вовсе не тот почтенный Николай Юрьевич, проживавший в Бибиреве на улице Коненкова, а совершенно другое лицо.
