А если представлялась возможность удвоить какую-то сумму — но и потерять, вложив ее в сомнительное предприятие таких людей, как Линч, — то что в этом плохого? С каких пор инвестиции считаются преступлением?
По дороге в центр оба хранили молчание. Берриджа присутствие Линча лишало душевного равновесия, но он держал себя в руках, не выказывая признаков беспокойства. Правда, вел машину чуть медленнее и осторожнее обычного, несмотря на то, что движение в этот утренний час было небольшим.
Припарковал машину на оборудованной счетчиком стоянке на расстоянии квартала от банка и вышел, сказав только:
— Я скоро вернусь.
Линч по своему обыкновению ничего не ответил.
Берриджа терзали сомнения — опустить десятицентовик в счетчик или не опускать? Сочтет ли его Линч дураком, если он опустит, или разгильдяем, если не опустит? В обоих случаях презрения Линча ему, по всей видимости, не миновать.
Сунув руку в карман с мелочью, он не нашел десятицентовика; проблема решилась сама собой. Он прошел мимо счетчика и зашагал к банку.
Берридж всегда получал наслаждение от сложной процедуры получения доступа к своему сейфу — пройти ворота, подписать бланк, поздороваться с величественным и вместе с тем услужливо-подобострастным охранником, вставить в сейф ключ одновременно с охранником. Все это вызывало в нем сознание собственной значимости. Видя, с каким тщанием охраняется его вклад, он и себя начинал чувствовать чрезвычайно важной персоной. Приятные минуты, проведенные в банке, в какой-то степени вознаграждали его за дискомфорт, испытанный им в десятиминутной поездке с безмолвным как рыба Линчем.
Он попросил большой конверт. С конвертом и ящиком, с деньгами в руках, он вошел в одну из запирающихся изнутри комнат, сел за стол и начал отсчитывать пятидесяти— и двадцатидолларовые (иной раз и десятидолларовые) купюры, пока не набрал трех тысяч долларов. Пухлый конверт едва удалось заклеить. Затем та же процедура, но в обратной последовательности, наконец, сейф заперт, и хозяин его снова оказался на улице.
Когда Берридж вернулся к машине, в ней было не продохнуть от дыма. Ленч все это время курил. Заводя машину, Берридж как бы невзначай включил кондиционер. Линч разорвал конверт и начал считать деньги, совершенно не обращая внимания на Берриджа. Отсчитав небольшую пачку денег, он засунул ее в один из своих бесчисленных карманов. В конце концов, конверт опустел, а Линч выглядел точно таким, как прежде.
