Вечер выдался настолько чудесный, что когда на следующее утро я уселся за стол, чтобы слабать ещё три чека, я всё время мыслями возвращался к нему. По моим расчётам в самой Эврике и ближайшей округе осталось лишь три банка, пока не удостоившихся ни одной из моих высокохудожественных подделок, а я не хотел проявить неуважение ни к одному из них. Новая махинация захватила меня, все страхи перед сворой, сидящей у меня на хвосте, рассеялись, как с белых яблонь дым. Рассеялись и воспоминания о молодом рыбаке, встреченном вчера под вечер.
Закончив с первым чеком, я спрятал его в уже порядком истрепавшийся конверт. Не прошло и двух часов, как, доделав пару других, я был во всеоружии для прощального набега на Эврику, прошедшего без сучка без задоринки. Вернувшись в мотель под вечер, я смог пополнить утеплённую наличностью подкладку своего костюма ещё почти полутора тысячами.
И в тот же вечер сказал девушке, что завтра уезжаю.
— Наверное, буду летать из С.Ф. или Л. А., пока не знаю, — соврал я. — Так или иначе, буду частенько наведываться. Нужно лишь взять напрокат спортивный самолёт и прилететь. Для разнообразия взглянем на лес с высоты.
— Договорились, — согласилась она, поверив мне, и предложила отправиться в порт, чтобы поесть омаров. Мне было комфортно от того, что мысль о расставании отнюдь не лишила её аппетита, что меня вполне устраивало, но где-то за вторым блюдом я глянул в окно, увидел входящий в гавань баркас и припомнил молодого рыбака. А заодно вспомнил, что записал своё настоящее имя и нью-йоркский адрес — адрес отца, во всяком случае — на обороте одного из чеков. В тёмных закоулках души всколыхнулась тревога, будто меня обвели вокруг пальца. Чёрт возьми, куда я сунул этот чек? С ходу вспомнить не удалось, и попытки мысленно прокрутить события дня, одновременно поддерживая страстный диалог со спутницей, напрочь изгладили из памяти последний вечер с этой девушкой.
Вернувшись в номер, я искал бланк чека повсюду, но безуспешно. Бланков было много, но только склеенных в книжечку. Неизбежно напрашивался вывод, что как раз этот чек послужил основой для липового аккредитива Pan Am, отправившись в один из трёх банков. Да не могло этого быть, твердил я себе, мне же приходилось индоссировать каждый чек на обороте, и я наверняка заметил бы надпись.
Так ли уж наверняка? Я вспомнил, насколько слабый след оставлял карандаш, каракули едва удавалось разобрать даже при ярком дневном свете. Подписывая чек, я запросто мог проглядеть надпись, особенно из-за
