С медлительностью пытки миновал час — куда более мучительный для стражей порядка, чем для меня. Один из них ненадолго вышел, чтобы вернуться с кофе, молоком и сэндвичами, которыми они поделились со мной. Поначалу разговор не клеился. Я делал вид оскорблённой невинности, а они вели себя так, как следовало бы держаться мне — словно им хочется оказаться где-нибудь подальше отсюда. Как ни странно, с течением времени я всё более успокаивался и проникался уверенностью, бросил изображать без вины пострадавшего и попытался избавить их от явного замешательства. Рассказал пару авиационных анекдотов, и они, почувствовав себя посвободнее, стали расспрашивать меня о жизни лётчиков и типах самолётов, на которых я летал.
Вопросы задавали непринужденные, общего характера, однако всё же призванные установить, на самом ли деле я пилот гражданской авиации. Как оказалось, один из офицеров и сам был пилотом-любителем, и к исходу получаса он уже считал меня коллегой.
— Знаешь, Билл, — проронил он, — сдаётся мне, кое-кто тут чертовски ошибся.
Дело шло к полуночи, когда «кое-кто» наконец прибыл — мужчина в возрасте под тридцать, щеголявший эмблемой Лиги Плюща на блайзере и сосредоточенным выражением лица.[14] Войдя, он продемонстрировал бумажник с удостоверением и золотым значком специального агента.
— Мистер Уильямс? ФБР. Простите, не пройдёте ли со мной?
Я думал, меня повезут в местное отделение ФБР, но вместо этого он отвёл меня в соседний кабинет и, закрыв дверь, дружелюбно улыбнулся.
— Мистер Уильямс, меня сюда вызвали власти округа Дейд, с которыми, судя по всему, связалось какое-то федеральное агентство из Нового Орлеана. К сожалению, служащий, принявший телефонограмму, не записал ни имени звонившего, ни агентства, которое тот представляет. Он думал, что это наше отделение ФБР, но это не так. Вообще-то мы не знаем, в чём дело, но, очевидно, возникли сомнения, что вы на самом деле работаете в Pan Am.
— Откровенно говоря, мистер Уильямс, мы в затруднительном положении. Исходя из предположения, что претензии обоснованы, мы пытаемся прояснить ситуацию так или иначе.
Проблема лишь в том, что списки сотрудников в Нью-Йорке, а администрация Pan Am в выходные не работает, — закончив, он досадливо поморщился. Как и помощники шерифа, он не был уверен, что не ступил на зыбкую почву.
— Я работаю в Pan Am, как вам станет доподлинно известно в понедельник утром, когда администрация выйдет на работу, — я напустил на себя вид сдержанного негодования. — А что вы будете делать до того? Посадите меня в тюрьму? Если вы собираетесь так поступить, у меня есть право позвонить адвокату. И я намерен…
