— Э-э, ага. Лицензия FAA, номер ноль семьдесят три шестьдесят шесть восемь ноль пять… Да… многомоторные… экзамен на турбовинтовых… По-моему, в полном порядке… Не вижу в ней ничего ненормального… А, да, шесть футов, шатен, глаза карие… Ладно, всё правильно.
Обернувшись, он с извиняющимся и раздосадованным видом отдал мне удостоверение и мнимую лицензию.
— Уж и не знаю, к чему этот сыр-бор, — развёл он руками, не полюбопытствовав, есть ли какие-то догадки на этот счёт у меня.
Таковые имелись, но выкладывать их я не рвался, пытаясь убедить себя, что всё нормально, просто диспетчер вышки в Новом Орлеане не в меру усерден или делает то, что считает нужным по инструкции. Может быть, внушал я себе, есть правило FAA, обязывающее диспетчера делать подобные запросы, а этот просто первым на моей памяти выполнил предписание, — но самоуговоры не подействовали. Райту инцидент явно представлялся выходящим из ряда вон.
Казалось, все трое лётчиков выбросили случившееся из головы. Задавали обычные вопросы, а я давал обычные ответы. Вступал в беседу, когда она касалась профессиональных тем, вежливо слушал, когда они разговаривали о своих семьях. Всю дорогу до Майами я сидел как на углях, а внутренности у меня скрутило в тугой ком, как сворачивается гремучая змея в зарослях кактусов.
Не успел Райт посадить машину в Майами, как дамоклов меч снова завис у меня над головой. Пока мы выруливали к терминалу, зловещий односторонний разговор возобновился.
— Ага, можем. Никаких проблем, конец связи, — отрывисто бросил Райт в ответ на некую просьбу вышки. — Прими управление, я сейчас, — сказал он Эвансу, выбираясь из кресла, и покинул кабину.
Я понял, что наверняка влип. Никто из капитанов никогда не покидал кресла на рулёжке — разве что в экстремальной ситуации. Мне удалось подглядеть через щель между дверью и косяком: Райт перешёптывался со старшей стюардессой. Тема разговора не вызывала у меня и тени сомнений.
Вернувшись, Райт не обмолвился ни словом. Я напустил на себя непринуждённый вид, словно всё так и должно быть, чувствуя, что явная нервозность может стать фатальной, а ситуация и без того катастрофическая.
Меня ничуть не удивило, когда в открывшуюся дверь лайнера ступили двое помощников шерифа округа Дейд при полном параде. Один встал у порога, преграждая пассажирам выход, а второй сунул голову в кабину.
— Кто здесь Фрэнк Уильямс? — осведомился он, переводя взгляд с одного на другого.
— Я Фрэнк Уильямс, — поднялся я с откидного сиденья.
