— Мне нужен транзит до Майами ближайшим рейсом, если есть места, — я извлёк свое поддельное удостоверение Pan Am.
— Один как раз вылетает через четверть часа, мистер Уильямс, — сообщил он. — Хотите успеть на него или подождать послеполуденного рейса? Откидное сиденье свободно на обоих.
Тянуть я не хотел.
— Давайте этот, смогу поваляться на пляже подольше.
Он пододвинул мне розовый бланк. Хотя я ещё ни разу и не видел его, он был знаком мне благодаря беседе с любезным капитаном Pan Am. Требовалось привести минимум сведений: имя, компания, личный номер и должность. Вписав их, я отдал бланк служащему, а он оторвал верхний листок и вручил его мне. Я уже знал, что это посадочный талон.
Потом, сняв трубку телефона, он попросил соединить с диспетчерской FAA, и в желудке у меня вдруг словно затрепыхались сотни мохнатых мотыльков.
— Это Eastern, — проговорил он. — У нас откидное на рейс 602 до Майами. Фрэнк Уильямс, второй пилот, Pan Am… Ладно, спасибо. — Повесив трубку, он кивком указал на дверь за большим окном. — Можете пройти туда, мистер Уильямс. Посадка через терминал слева.
Самолёт оказался «Боингом-727». Большинство пассажиров уже заняли свои места. Отдав свой розовый купон стюардессе у входа, я свернул к кабине, как будто делаю подобное не первый год. Заталкивая сумку в багажный отсек, указанный стюардессой, и протискиваясь через низенькую дверцу в кабину пилотов, я чувствовал, как душу переполняют дерзость и радость жизни.
— Привет, я Фрэнк Уильямс, — сказал я трём лётчикам, сидевшим внутри. Они были заняты тем, что, как я узнал впоследствии, называется предполётной проверкой, и не обратили на меня никакого внимания, ограничившись кивками в знак приветствия.
Я оглядел забитую приборами кабину, и мотыльки затрепыхались снова. Я не видел откидного сиденья и не имел понятия, как оно выглядит. В кабине было лишь три места, и все три были заняты.
Потом бортинженер поднял голову и широко улыбнулся.
— Ой, извини! — протянув руку мне за спину, он закрыл дверь кабины. — Садись!
Как только дверь закрылась, рычажок в полу со щелчком опустился. Я осторожно опустился на крохотный насест, чувствуя потребность закурить. А ведь я никогда не курил.
Больше никто не обмолвился со мной ни словом, пока самолёт не оторвался от земли. Потом капитан — краснолицый здоровяк с проседью в каштановых волосах — назвался сам и представил мне второго пилота и бортинженера.
— Давно ты в Pan Am? — поинтересовался он, и по его тону я понял, что он спросил это лишь для поддержания беседы.
