И он явно скучал, этот лысеющий доктор, он скучал, морщился, курил, положа ногу на ногу, и вот так, скучая, морщась, куря, он и слушал все более и более запинающуюся Машу, искоса поглядывая на совершенно окаменевшего Митю.
— Разденьтесь, - сказал он им наконец.
— Совсем? - дрогнул Машин голос.
— Ага, - равнодушно сказал профессор, качая модным башмаком.
Они и разделись, сгорая от стыда. Сухощавый профессор неожиданно бойко поднялся, осмотрел их и велел одеваться. Сам молчал, углубившись в какие-то бумаги.
- Ну и что? - не выдержала Маша.
Профессор поднял голову и улыбнулся.
— Можете идти, - сказал он.
— Нет, ну а что с нами?
— С вами? - удивился профессор. - А с вами ничего, дорогие вы мои передовые рабочие. Вам многие граждане
могут только позавидовать. Вы - идеальная пара, совершенно нормальные и здоровые люди.
- Так ведь... - сказала Маша.
Но профессор перебил ее.
— Нет уж, позвольте! Я уже не раз об этом в прессе выступал, а теперь и вам повторю, коли вы подобную
прессу не читаете. Вы просто совершенно друг друга не изучили, мои юные друзья. Это - элементарное следствие отвратительного полового воспитания.
— Так а нам-то что делать? - растерялась Маша.
— А я скажу...
И профессор будничным тоном вдруг стал говорить им такие удивительные гадости, что Маша, не веря своим ушам, заалелась, как маков цвет, а Митя молчал-молчал да вдруг как гаркнет на профессора:
— Да замолчите вы! Постыдились бы такие вещи при девушке говорить!
— Вот уж и не знаю, милостивый товарищ, - профессор иронически развел руками. - Что вам с девушкой
важнее: стыд или здоровье?
МИТЯ. Маша, идем отсюда!
МАША. Постой, Митя! Товарищ профессор...
МИТЯ. Да что там профессор! Профессор кислых щей!
ПРОФЕССОР. А ведь век меня благодарить будете и телеграмму пришлете.
— Ага, щас, - сказал Митя. - Прямо, прислали...
— Может, поспорим? - прищурился профессор.
— Ну да, спорить еще, - сказал Митя.
И вот тут-то он, по-видимому, и дал сгоряча обет - рисовать на родине картину и ехать на БАМ.
Но они вышли. Дул свежий ветер с Невы, по которой плыли неизвестно куда ладожский лед и обыкновенный
мусор. Степенные ленинградцы аккуратно несли свои модные авоськи. Они стояли на мосту. Дул свежий ветер с Невы. И он растрепал кудрявые Митины волосы и плотно наполнил красивую Машину юбку. Дул свежий ветер с Невы. И Митя невидяще глядел вдаль, где Петр Великий на коне со змеей прорубал окно в Европу, где бухала пушка бывшего Петропавловского каземата, и золотился купол Исаакиевского собора, свидетеля великих потрясений, и гордо реяли чайки.
