Войдя в кабинку лифта, Климов проверил, хорошо ли держатся усы, расстегнул кобуру, надвинул на глаза кепку-афганку и похлопал себя по карману, где лежала граната.
«Если что, живым не дамся», — эту фразу он сам себе сказал на третьем этаже, а вышел на последнем, четвертом. В левом и правом концах коридора, там, где были запасные выходы и лестничные спуски, стояло по охраннику. Стерегли выход на крышу. Напротив лифта стена была стеклянной. Двойное, в палец толщиной, рифленое стекло плечом не выбить.
Чтоб осмотреться и наметить путь отхода, Климову достаточно было секунды.
Сделав вид, что перепутал этажи, Климов нажал кнопку, но, махнув рукой, мол, долго ждать, быстро прошел по коридору, включил рацию, приложил к уху и с выражением суровой озабоченности на лице поправил нож на поясе «спецназовца».
— Давно стоим?
— Два часа.
— А там, — он показал на потолок, — кто из парней на стреме?
— Сармак и Чалый.
«Спецназовец» со вздернутой, почти заячьей губой и мелкими кудряшечками на висках отвечал четко и быстро, без тени замешательства или тревоги.
«Значит, я верно угадал, — подумал Климов. — Это парни Чистого».
— Сменишься, зайдешь. Вы с Чифарем мне пригодитесь.
— Жмуриков мылить?
— Узнаешь.
Сказав, что он сейчас будет у Медика, Климов сбежал по лестнице, выключил рацию и сделал мрачный вывод: переговоры террористов с эмвэдэ и контрразведкой ничего пока не дали. Заложников стали расстреливать. Скорее всего, по одному… устрашают правительство.
Климов вспомнил Федора и пожалел, что не рискнул бежать с ним вместе. Теперь казнил себя за собственную трусость.
Кабинет директора шахтоуправления находился за темно-вишневой с черными прожилками дверью, перед которой стояли двое «спецназовцев».
По тому, как они приветственно кивнули Климову, он понял, что и это «его парни».
— Музгу и Чифаря увидите, пусть не уходят.
— Ясно.
«Ничего вам, чугунки, не ясно», — подумал, проходя мимо них, Климов и, даже не глянув на троих амбалов, куривших в приемной, резко поправил кепку-афганку.
— Медик здесь? — спросил он воздух впереди себя и дернул дверь.
Войдя в кабинет, невольно сощурился: яркие, сияющие хрусталем и позолотой люстры ослепляли.
Прямо напротив двери за большим столом сидел Сережа-Медик.
Он с кем-то говорил по рации, и Климов услышал лишь последнюю фразу:
— Да, Зиновий. В час по жмурику. Климов невольно глянул на часы и, предупреждая все возможные вопросы, ускоряя шаг и напуская на себя озлобленность, вытащил из нагрудного кармана письмо в целлофане.
