Парень, докладывавший Слакогузу, перекинул автомат из левой руки в правую, и Климов увидел на его кисти несколько татуировок. Четыре «перстня», один крест и кличка Кент. Судя по кресту и «перстням», парень был осужден за воровство по статье сто сорок четвертой, а до заключения два года провел в дисциплинарном батальоне за преступление, совершенное в армии.
Прошел тюрьму, да не простую, а «особого назначения». Кличку дали в камере.
Климов еще раз глянул на парня и подумал, что бойцы в гражданской обороне очень милые ребята. Просто класс!
Он хотел уже было выбираться из переднего ряда, как из-за «УАЗа» быстро, уверенным шагом вышли двое: оба в «камуфляже», но без касок и оружия — санитар Сережа и сам Климов, собственной персоной. Что рост, что плечи, что посадка головы — все поразительного сходства. А главное, лепка лица… глаза… их цвет, разрез и выражение… Даже небритый подбородок — один к одному он, старший инспектор угро Юрий Васильевич Климов, только с усами.
Яицкий Анатолий Дмитриевич. Он же Бейцал Виктор Григорьевич. Он же Фельдюга, Бондарь, Чистый. Главарь воровской банды. Считалось, что за ним десятки трупов, но взять его с поличным не могли, он уходил от следствия легко и просто, всегда чистым: компромата на него не водилось. Банда была крепкой, сплоченной. Не зря он довольно рано стал авторитетом. Климов знал его в лицо по фотографиям, да и, когда Климов учился в Высшей школе, коллеги из московского «угро» говорили, что у него среди блатных есть копия-двойник, считай, близнец. Шутка природы. А может, папа невзначай… использовал копирку… Смех смехом, но теперь Климов узнал, что значит истинное сходство, как будто в зеркало смотрел. Убедился воочию.
Чистый стоял, скрестив на груди руки, а санитар Сережа диктовал приказы:
— Весь списочный состав в автобусы и в штольню!
Слакогуз с готовностью кивнул.
— Сейчас вторую партию отправим.
— Чтоб ни одной души, ты понял? Ни одной! Ни на улицах, ни в домах, ни в подвалах…
— Понимаю.
— Сараи, чердаки проверит Чистый.
Тот и ухом не повел. Стоял как вкопанный, слегка расставив ноги, скрестив руки. Пристально смотрел на Федора. Наверное, оттого, что он был выше всех, шире в плечах, и сам стоял, скрестив на груди руки, растопырив локти, и покачивался, встряхивая головой. Климов притих за спиной Федора и вдруг услышал его голос:
— В плен не брать, косых достреливать.
Кто-то хохотнул.
— Молчать! — прикрикнул на Федора боец гражданской обороны, по-прежнему стоявший возле Слакогуза. — Вшивота…
