Берет одну из книжек, открывает, читает.
«…поедем в Севилью, моя козочка!»… Сейчас… сейчас…
Откладывает книжку и начинает рыться в одной из куч; вытаскивает детскую пижаму, пристраивает ее на скамейке в позе лежащего ребенка. В дальнейшем говорит за двоих — за воображаемого ребенка и за себя.
- Папа, почитай мне.
- Сколько раз тебе говорить, Саша: пора уже начинать читать самому. Стыдоба-то какая — вон какой лоб вымахал, а все «почитай», «почитай»…
- Я читаю, на иврите. Просто я эту книгу на иврите не нашел. Наверное, не перевели еще. Ну папа.
- «На иврите…» Читай на русском, ты же умеешь. Эдак ты язык совсем потеряешь; неужели тебе не жалко?
- Я уже начал, но это так медленно. И не все понятно. Ты мне почитай, только чуть-чуть, а потом я уже сам дальше. Дил?
- Хитрый ты, Александр. Ладно. Что ты мне на этот раз приготовил? (берет книгу) «Испанская баллада»… Хм…
- Что — плохо? Ты же мне сам давно еще говорил: «читай Фейхтвангера».
- Да нет, хорошо, хорошо, молодец. Большой ты уже у нас, Сашка…
Наклоняется к воображаемому ребенку в пижаме, целует воображаемую щеку, открывает книгу.
Где ты остановился?
- На пятой главе.
- (читает) «Почти полтысячелетия процарствовали мусульмане в Иерусалиме, наконец Готфрид Бульонский отвоевал город обратно и основал там христианское „Иерусалимское королевство“. Но господство христиан длилось только восемьдесят восемь лет; а затем последователи Магомета снова овладели городом.
На этот раз мусульман вел на Иерусалим Юсуф, названный Саладином, „спасением веры“, султан Сирии и Египта, а битва, в которой он одержал решительную победу, была дана в окрестностях горы Хаттин, на запад от Тивериады.»
- Папа, Тивериада — это Тверия?
- Тверия. Как только они наши города не называли… А гора Хаттин — это наша Карней Хиттим. Там рядом тесть Моше Рабейну похоронен.
- Тесть — это кто?
- Отец жены.
(читает) «Свидетелем этой битвы был мусульманский историк, по имени Имад ад-Дин. Вражеские латники, — писал он, — неуязвимы, пока они в седле, потому что они закованы с ног до головы в железную броню. Но стоит упасть лошади — и всадник погиб. В начале битвы они были подобны львам; когда она кончилась — это были отбившиеся от стада бараны.
Ни один из неверных не ушел. Их было сорок пять тысяч: в живых не осталось и пятнадцати тысяч, а тех, что остались, взяли в плен. Все попали к нам в руки: король иерусалимский со всеми своими графами и вельможами. Веревок от палаток не хватало. Я видел человек тридцать-сорок, связанных одной веревкой, я видел более ста человек под охраной одного. Я видел это собственными счастливыми глазами. До тридцати тысяч было убито, но все же пленников было такое множество, что наши продавали пленного рыцаря за пару сандалий.»
