Падальщики не ошибались… Эти твари ошибаться попросту не умели. Значит, сегодня не обошлось без помощи свыше, без того, что у людей называется чудом. Боги всё-таки не отступились от Своего младшего брата, дерзнувшего впрясть в великую гармонию Сотворения Жизни собственный голос.
Ему даровали ещё какое-то время. А с ним и способность с рассветом вновь присмотреться к плывущим в Потоке двум маленьким щепкам…
Человек, которого Бусый с Ульгешем когда-то знали для себя как бывшего венна, заново учился стрелять из лука.
Теперь у него было новое прозвище — Шульгач, то есть Левша. Так после поединка с Соболем нарёк его Владыка. Звучало справедливо, хотя и с оттенком пренебрежения.
Обрубок руки почти не болел, Мавут умеет лечить. Он многое умеет. Ему ведомо искусство быть великодушным. Особенно к своим названым сыновьям. Вот и Изверга, бывшего венна, он ни словом не попрекнул за неудачу в землях его прежнего племени. Встретил как ни в чём не бывало, обнял, за стол усадил, позаботился о полученной ране. Подсказал, что делать, чему научиться, чтобы править службу, как до потери руки. Ну, или почти…
И всё вроде было бы хорошо, не награди его Мавут новым именем. Знал ли Владыка, что в языке веннов «шульгач» был не только «леворуким», но ещё и «никчёмным», «негодным»?
Не спросишь…
Вздохнув, калека вновь поднял лук. С Владыкой не спорят. Можно только доказать, что не такая уж он обуза для семьи. И тогда Мавут даст ему новое имя. Владыка умеет давать имена своим людям. Точные имена, отражающие самую суть человека.
К правой культе Шульгача ремнями было пристёгнуто устройство с особым хитрым крючком. Если им действовать правильно и умеючи, крючок мог цеплять и натягивать тетиву, да ещё и удерживать при этом пятку стрелы. А потом отпускать напряжённую тетиву, отпускать легко и мягко, чтобы не сбивался взятый прицел.
Вот только управляться с луком отныне приходилось совсем не так, как с детства привык Шульгач. Мавут объяснил новую науку, сам показал, что за чем следует делать. Откуда он столько знает? И как человека в оборотня превратить, и как мысль свою на другой край света отправить, и как однорукому стрелы метать…
«Вот потому он и Владыка, а я — никчёмный Шульгач!»
Дело не ладилось. Бывший венн подержал у лица остаток руки, ожидая, когда под ремнями в обрубленных жилах перестанет тяжело и больно толкаться кровь, и начал всё с начала.
Ещё одна попытка попасть в цель. Воткнуть стрелу в деревянный круг, отнесённый на несчастных два десятка шагов.
