…Увидев, как дети неожиданно прыснули в разные стороны, разбойник вновь выругался. И, не раздумывая, бросился за мальчишкой. Этого ловить надо сразу, упустишь — ищи потом. Девчонка всё равно далеко не убежит, мала слишком. Никуда не денется, вон, стоит на месте, ополоумевшая от страха…
Мгновение спустя Синеока всё-таки побежала. Но не обратно к обозу, как ей хотелось, и не куда-то прочь, как велел брат. Ноги сами несли её в ту же сторону, куда умчался Иклун.
Никогда прежде Синеоке Волчишке не бывало страшно одной в лесу…
Лес и теперь не предал её. Цепкий куст ухватился за рубашонку, ловкий корень подставил подножку, чтобы уберечь дитя неразумное, не дать себя погубить. Споткнулась Синеока и скатилась под валежину, в старую барсучью нору. И густой черничник, расправившись, укрыл её от недоброго глаза.
Разбойник, нёсший на плече оглушённого мальца, протопал в двух шагах, но ничего не заметил. Потом, связав Иклуна, он ещё поискал Синеоку, вот только шарил он совсем в другой стороне. Где ж было догадаться чёрной душе, что перепуганная малявка кинется не спасаться, а спасать своего любимого брата!
Он поискал бы, ещё и, быть может, допытался бы по следам, но пришлось уходить. Лихой купец Горкун Синица отстоял свой обоз.
…Очнувшись, Синеока снова отправилась искать брата. А когда разгадала, что с ним случилось, вернулась к телеге. Нашла отца и одну за другой вытащила из его тела пять стрел. Вынула из мёртвых рук топор и тяжёлый боевой нож. Земля вокруг была насквозь пропитана кровью. И его, и вражьей, и Рыжего.
Прикрыв глаза отцу, Синеока освободила от сбруи затихшего коня. Стала собирать сброшенные с телеги мешки, складывать в лубяные короба тонкие глиняные мисы — работу отца. В это время веннскую девочку заметили обозники.
«Дитятко, — ласково спросил Горкун, — а братец твой где? Не видала?»
Синеока хотела ответить взрослому вежливо, как учили дома. Но не вспомнила человеческих слов, лишь замычала…
Несколько дней спустя венны из рода Волка всё обихаживали деревья, погубленные Змеёнышем. Работа поначалу казалась им неподъёмной и непосильной, но зря ли говорят: глаза страшатся, руки делают. Дальний конец Следа оставался ещё очень неблизок, но и расчищенный участок как-то вдруг перестал казаться маленьким и ничтожным, и стало ясно, что для достойного завершения работы сил хватит вполне. Деревьям будет дарована новая жизнь, возможность служить добрым людям. Не только Волкам. Поначалу очищенные от сучьев брёвна стаскивали прямо в деревню. На починку изб, на новые амбары, на крепкий тын выше прежнего… Но быстро поняли, что леса слишком много, и стали укладывать излишек прямо на месте. Потом брёвна собирались постепенно скатить к Звонице, благо Змеёнышев След пролёг вдоль реки. Уже не торопясь скрепить их в плоты — и по осенней большой воде пройти сперва в недальнюю Светынь, а там сплавить добытый лес и в сам Галирад. Сольвеннская столица была огромным городом где вечно что-то горело и заново строилось, там пришлые мореходы чинили свои корабли, там укладывали мостовые поверх сгнивших и расщеплённых… Всякому бревну служба найдётся, только давай!
