Путешествие в Рим
Лютер счел для себя большой честью возможность совершить путешествие в Вечный город. В августинском братстве возник спор, требовавший для своего разрешения вмешательства папы. Двух братьев направили в святой город представлять Эрфуртскую обитель. Одним из них оказался Мартин Лютер. Случилось это в 1510-м году.
Путешествие в Рим многое раскрывает нам в характере Мартина Лютера. То, что он там увидел и на что не потрудился взглянуть, говорит о нем очень красноречиво. Его не интересовало искусство Ренессанса. Безусловно, великие сокровища еще создавались. Контрфорсы новой базилики св. Петра только что были заложены, а Сикстинская капелла еще не завершена. Но уже можно было увидеть фрески Пинториккио. Возможно, они пробудили бы чувство восторга у Лютера. Но его больше, чем все Мадонны Возрождения, интересовали изображения Девы Марии, авторство которых приписывалось евангелисту Луке. Равным же образом руины древности не трогали его, но лишь давали повод к заключению, что город, основанный в братоубийстве и обагренный кровью мучеников, сокрушен судом Божьим, подобно Вавилонской башне.
Ни Рим Возрождения, ни Рим древности не интересовали Лютера в такой степени, как Рим святых. Дело, по которому братство направило его, оставляло Лютеру достаточно времени для того, чтобы воспользоваться небывалыми возможностями для спасения души, предлагаемые Римом. Лютер испытывал состояние того паломника, который, заметив очертания Вечного города, воскликнул: "Приветствую тебя, святой Рим!" Он стремился в полной мере использовать и для себя, и для своих родных все те огромные духовные блага, которые доступны лишь здесь. На это у него был всего один месяц. Время это Лютер намеревался провести с максимальной пользой. Безусловно, ему надлежит отправлять все ежедневные служения, положенные монаху августинского братства, но у Лютера останется достаточно времени для того, чтобы как следует исповедоваться, отслужить мессу у святых гробниц, посетить катакомбы и базилики, поклониться мощам, гробницам и каждой святой реликвии.
Разочарования начались сразу же. Некоторые из них не были связаны с духовными проблемами, но лишь усиливали общее состояние тревоги. Во время полной исповеди его изумила некомпетентность исповедника. Его потрясли дремучее невежество, фривольность и легкомыслие итальянских священников. Они могли скороговоркой отслужить шесть-семь обеден за то время, пока он стоял одну. Он еще только подходил к Евангелию, а они уже заканчивали чтение, торопя его: "Passa! Passa!" - "Пошли, пошли!" Подобного же рода открытия Лютер мог сделать и в Германии, если бы он, выйдя за стены монастыря, побольше общался с обычными священниками, которым надлежало отслужить определенное количество месс в день не ради причастников, но во благо умерших. Подобная практика вела к небрежности. Некоторые из итальянских церковников, однако, проявляли вызывающее неверие. Совершая таинства, они могли говорить: "Хлеб - он и есть хлеб, вино как было вином, так и останется". Искренне верующего приезжего из простодушной северной страны подобные открытия по-настоящему шокировали. Вовсе не обязательно, чтобы они побуждали его усомниться в истинности собственных духовных исканий, поскольку, согласно учению Церкви, действенность таинств не зависит от личности того, кто их совершает.
