Подобными занятиями был заполнен весь день. Брат Мартин не сомневался, что идет путем, проторенным святыми. Посвящение в монахи наполнило его радостью - братья сочли его достойным пребывания в обители. Припав к стопам приора, он произнес слова обета и услышал молитву: "Господи Иисусе Христе, Ты снизошел к нам и облекся в нашу смертную плоть. По неизмеримой благости Твоей благослови сии одежды, кои святые отцы избрали знаком невинности и отрицания мира. Да облечется сей раб, Мартин Лютер, принимающий эту сутану, также и в бессмертие Твое. Молим Тебя, владычествующего с Богом Отцом и Святым Духом во веки веков. Аминь".
Торжественный обет произнесен. Отныне он был монахом, невиновным, как только что крещенное дитя. Лютер без колебаний предал себя жизни, которую Церковь считала наивернейшим путем к спасению. Он проводил свои дни в усердной молитве, песнопениях, размышлениях и тихих, благопристойных и сдержанных беседах.
Священный ужас
Так и протекала бы его жизнь, не будь потрясения от другой грозы, на этот раз вызванной духом. А разразилась она, когда Лютер должен был служить свою первую мессу. Он был избран для священничества своим настоятелем и приступал к служению.
Это всегда было волнующим событием, поскольку месса является руслом благодати, изливаемой через Церковь. Здесь, на алтаре, хлеб и вино претворяются в плоть и кровь Божьи, воссоздавая Голгофскую жертву. Священник, совершающий чудо претворения, наделяется властью и полномочиями, которые не даны даже ангелам. Именно в этом различие между клиром и мирянами. Равным же образом на этом основано главенство Церкви над государством, ибо какой король или император когда-либо являл человечеству благодеяние, сопоставимое с тем, которое совершал на алтаре смиреннейший из служителей?
Вполне объясним поэтому трепет, охвативший молодого священника перед совершением обряда, посредством которого Бог явится в человеческой плоти. Но многие совершали его, и многовековой опыт позволил предвидеть эту дрожь волнения и преподать надлежащие рекомендации. Тот, кто служит мессу, должен побеспокоиться, хотя и не проявляя излишнего волнения, о соблюдении положенного ритуала. Облачение его должно соответствовать предписаниям; читать молитвы следовало внятно, тихим голосом и без запинок. Душа священника должна быть в надлежащем расположении. Прежде чем приблизиться к алтарю, надо было исповедоваться и получить отпущение всех своих грехов. У священника были все основания беспокоиться о том, все ли эти условия соблюдены. По словам Лютера, единственная небрежность в облачении воспринималась как проступок более тяжкий, чем семь смертных грехов. Но наставления ободряли новичка, внушая ему, что ни одна из его ошибок не является непоправимой, поскольку действенность таинства зависит лишь от надлежащего расположения к его совершению. Даже в том случае, если священник вспомнит во время совершения обряда о смертном грехе, в котором он не покаялся и не получил отпущения, он должен завершить обряд, но не бежать от алтаря - отпущение последует впоследствии. Если же волнение охватит священника до такой степени, что он не в состоянии будет продолжать, рядом с ним окажется более опытный священнослужитель, который завершит обряд. Перед тем, кто служит мессу, не могло быть неодолимых препятствий, и нет никаких оснований полагать, что Лютер приступил к своей первой мессе, испытывая страх, выходящий за рамки обычного. Перенос даты его служения на месяц не был связан с какими-либо серьезными его проступками.
