Паренек сглотнул, явно медля с ответом.
— Да, — пробормотал он после некоторого молчания. «Он лжет, — возмутился про себя Джонни, — как можно так лгать!» От волнения он даже опустил руки, которые до этого все время держал за головой.
— А случайно, ты не ошибаешься?
— Нет, шарфюрер, — ответил Грилле, придав своему лицу решительное выражение.
— И что же они сделали с твоим оружием?
— Прошу прощения, шарфюрер, — поспешил Грилле, — не оба, а только этот. — Он кивнул в сторону Густава, не поднимая на него глаз. — Мальчуган тут ни при чем.
— Не топчись вокруг да около, говори прямо!
Грилле вытянулся по стойке «смирно».
— Этот солдат, — заговорил он быстро и таким тоном, каким сообщают срочные донесения, — этот предатель родины вероломно отнял у меня оружие, когда я пробирался на новый участок обороны, сломал его и выбросил в колодец. Кроме того… — Паренек снова сглотнул. — Да, кроме того, у меня такое впечатление, что он разложившийся элемент и оставил свое подразделение без приказа.
— Ты все слышал, краевед? — обратился старший из эсэсовцев к Густаву. — Дезертирство, разоружение военнослужащего, уничтожение армейского имущества и так далее. Честное слово, я опасаюсь за твое будущее…
Солдат стоял неподвижно, как колонна, держа руки за головой и глядя прямо перед собой. Он молчал.
— Но… — начал было Джонни, решив объяснить, что оружие у Грилле забрал он и что ему, собственно, даже не было нужды отбирать у того автомат силой, так как они мирно сидели все вместе и ели…
— Молчи, — оборвал его молодой шарфюрер, — а не то!.. — И он погрозил Джонни кулаком.
Джонни испугался и отступил на шаг назад.
— Ну что? — обратился шарфюрер к старшему эсэсовцу и кивнул в сторону леса. — Может, сразу?
Тот снова скорчил гримасу, отчего лицо его страшно сморщилось.
Но тут в разговор вмешался Грилле. Он поспешно обратился к старшему эсэсовцу:
— Позвольте мне внести предложение, обершарфюрер!..
Тот сделал шаг навстречу:
— Ну говори!
— Я бы не стал торопиться с этим. — Грилле сделал легкое движение головой в сторону Джонни. — Я бы немножко подождал на этот раз.
— Для чего нам этот сопляк? — недовольно спросил более молодой.
Грилле сделал обиженное лицо.
— Член гитлерюгенда не может быть сопляком. Кроме того, я командир роты и, следовательно, могу быть взят в вермахт в качестве ефрейтора!
— Ладно, — кивнул старший эсэсовец, — что же ты нам посоветуешь?
— Я думаю, — горячо продолжал паренек, кивнув в сторону Густава, — что он много дней болтался между нами и русскими. Может быть, он больше, чем предатель, возможно, он шпион?
